Возле входа в Квадратный кабинет стояли люди. Ни один из тех, кто входил под своды Лувра, не покидал его, не взглянув на улыбку «Джоконды».

Однако среди осаждающих Квадратный кабинет посетителей не было заметно никакого необычного волнения, приличествующего чрезвычайной ситуации, связанной с внезапным исчезновением самой ценной картины Луврского собрания. Да и людей в форме поблизости также не наблюдалось.

Вначале это несколько озадачило Хрычова, но он быстро нашел нужное объяснение. Если «Джоконда» была уничтожена еще в XVI веке, то, следовательно, в изменившейся реальности она никогда и не находилась в Лувре. А если так, то народ толпился у дверей Квадратного кабинета ради того, чтобы взглянуть на какую-то другую картину.

Улыбнувшись, Хрычов пристроился в хвост небольшой очереди. Лешик и Вадим заняли места позади него.

Двигаясь вместе с очередью, Хрычов подумал, что удостовериться в отсутствии «Джоконды» в музее можно было, просто купив у входа иллюстрированный каталог. Но вместе с этой мыслью в душу к нему закралось нехорошее предчувствие. Если «Джоконда» никогда не выставлялась в Лувре, то, спрашивается, каким образом она оказалась в соответствующем разделе виртуальной экскурсии по музею?.. Окончательно запутавшись в невообразимо сложных сопоставлениях прошлого и настоящего во всех возможных вариантах, Хрычов решил просто немного подождать, чтобы все увидеть своими глазами.

Едва ступив за порог Квадратного кабинета, Юрген почувствовал, что у него задрожали коленки. Сделав еще пару шагов вперед, он остановился, вперив взгляд в небольшую картину, с которой ему насмешливо улыбалась женщина, чье лицо было известно, должно быть, каждому интеллигентному человеку на Земле. Нижняя челюсть Хрычова медленно поползла вниз. «Джоконда» находилась на своем обычном месте, а это означало, что все его угрозы, все требования, продиктованные генеральному инспектору Отдела искусств, обернулись пшиком. Так кто он теперь после этого? Пустой болтун, слова которого стоят меньше, чем лай брехливой собачонки, бросающейся на каждого проходящего мимо?..

– Ну, и где картина-то? – ворчливо пробурчал за спиной у Хрычова Вадим.

– Что?! – взвизгнул Хрящ, стремительно, точно волчок, разворачиваясь на месте.

Вадим одарил его взглядом каменного сфинкса.

– Где картинка-то, говорю, из-за которой мы сюда прикатили?

– А это? – Хрящ махнул рукой в направлении «Джоконды», заставив насторожиться пару сидевших по углам смотрителей музея. – Это, по-твоему, что такое?

Тонкие губы Вадима изогнулись, сделавшись похожими на подкову, развернутую концами вниз.

– Так это ж не та картинка.

– Что?! – едва не подскочил на месте Хрящ. – Не та?!

– Ну да, – Вадим посмотрел на своего подельника, ища у него поддержки. – Верно я говорю, Лешик?

– Не та, – уверенно покачал головой блондин.

– Не та?!

– Что ты орешь, Хрящ? – Вадим быстро глянул по сторонам. – На нас уже люди таращатся.

– Не та?!

– Кончай дурковать, Хрящ, – зло процедил сквозь зубы Лешик. – Я тебе не пацан. Ты что нам велел? Найти художника по имени Леонардо да Винчи и забрать у него портрет Джоконды. Во Флоренции всего один художник с таким именем. А на картине, которую я у него выменял, еще краска не просохла. Чтобы свернуть в рулон, мне ее пришлось обработать стабилизирующим составом.

– Так вот же она! – вновь указал на «Джоконду» Хрычов.

– Сдохни, Хрящ! – прикрикнул на него Вадим. – Это не та картинка! Та, что была у нас, давно сгорела!

– Молодые люди… – приподнявшись со своего места, обратился к не в меру расшумевшимся посетителям один из смотрителей.

– Боже мой! – обхватив руками голову, Хрычов в отчаянии посмотрел по сторонам, словно надеялся увидеть кого-то, кто мог помочь ему развеять весь этот кошмар. – Вы что, – вновь посмотрел он на контрабандистов, – никогда прежде не видели «Джоконду» Леонардо?

– Мы художественных школ не кончали, – усмехнулся Вадим. – И работаем только по конкретному заказу: время, имя и место.

– И, между прочим, Хрящ, – недобро прищурился Лешик, – ни с кем у нас еще не возникало таких проблем, как с тобой.

– Это точно, – кивнул, подтверждая слова приятеля, черноволосый Вадим.

– Боже мой!..

Хрычов посмотрел на «Джоконду» так, словно собирался воззвать к ней о помощи. В следующую секунду ноги его подкосились, и он упал на колени.

– Боже мой, – едва слышно прошептал Хрящ. – Я снова связался с дилетантами…

К упавшему посетителю подбежали двое пожилых смотрителей музея. Подхватив его под руки, они постарались помочь Хрящу подняться.

– Вы только посмотртите, – негромко обратился к своему коллеге один из смотрителей. – А кто-то еще говорит, что нынешнее поколение не способно сопереживать прекрасному.

– Это не Джоконда!

Ладин смотрел на Леонардо так, словно только что уличил его в подлоге.

– Мне ли не знать Мону Лизу, – усмехнулся художник. – Я всего пару дней как закончил ее портрет. – Заподозрив что-то неладное, мастер сдвинул брови к переносице. – Может быть, ты смотрел не на ту? Красотка в темно-лиловом платье. Видел?

– Видел. Но это не Джоконда!

– Так, – растопырив пятерню, Леонардо прижал большой и средний палец к вискам и быстро помассировал их. – Не знаю, о какой Джоконде ты говоришь, но красотка, которую я тебе показал, это и есть та самая Джоконда, чей портрет я написал по заказу ее мужа.

– Мона Лиза, жена Франческо дель Джокондо?

– Она самая, – уверенно кивнул Леонардо.

Ладин провел ладонью по внезапно покрывшемуся испариной лбу.

– Позволь, я еще раз взгляну на нее? – попросил он художника.

– Да ради бога!

Леонардо с готовностью вновь обхватил инспектора за пояс.

Ладин откинулся в сторону, повис в оконном проеме и, приникнув к оптической трубе Леонардо, быстро отыскал взором ту, которую художник представил в качестве своей модели.

Молодая женщина была необычайно красива. Ее удивительно правильными, четко выписанными чертами лица можно было любоваться без конца. Но в облике ее не было ничего общего с той таинственно улыбающейся дамой со знаменитого полотна Леонардо, которую Ладин, так же как миллионы других людей, восхищавшихся и продолжающих восхищаться непревзойденным мастерством художника, именовал Моной Лизой, или Джокондой.

Ладин взмахнул рукой, и Леонардо втащил его в комнату.

– Ну что? – художник с интересом посмотрел на инспектора.

Ладин протянул Леонардо оптическую трубу.