Вскоре я попал в подростковую банду Ньюпеста, и это полностью исключило подобные контакты. Члены банд прекрасно разбирались в компьютерной сети и писали собственные программы виртуального взлома или выменивали их у малолеток вдвое моложе себя на низкосортную виртуальную порнуху, скачанную из «паутины». Поймать их с поличным было непросто, и правоохранительные органы Ньюпеста предпочитали не трогать банды. Междоусобные войны были опутаны множеством строгих ритуалов и исключали участие посторонних. В тех редких случаях, когда разборки выплескивались за пределы замкнутого мира банд и задевали простых граждан, следовали быстрые и жестокие карательные рейды. После этого парочка главарей оказывалась на хранении, а остальные члены банд получали хорошую взбучку. К счастью, я не успел подняться на вершину преступной иерархии и меня на хранение не отправляли. Поэтому в следующий раз я попал в зал суда, когда разбиралось «Дело Инненина».

У адвокатов, которых я там увидел, с человеком, защищавшим меня в пятнадцать лет, общего было столько же, сколько у огня из автоматического оружия с громкими звуками, издаваемыми в туалете. Хладнокровные, профессионально отточенные, они настолько высоко поднялись по служебной лестнице, что, несмотря на военную форму, не подходили ближе, чем на тысячу километров к настоящей перестрелке. Они акулами носились по холодному мраморному полу суда, решая единственную проблему: как провести четкую линию между войной (массовым убийством людей, одетых в мундиры чужой армии), оправданными потерями (массовым убийством собственных солдат, но сопровождающимся существенными выгодами) и преступной неосторожностью (массовым убийством собственных солдат, не приведшим к ощутимой пользе). Я просидел в зале суда три недели, слушая, как адвокаты перемешивают доводы и факты в один салат, и с каждым часом различия, в начале судебного разбирательства казавшиеся четкими и ясными, становились все более размытыми. Наверное, это говорит о том, что акулы прекрасно знали свое дело.

После такого слушание простых уголовных дел явилось облегчением.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Ортега, искоса взглянув на меня.

Она опустила воздушный транспорт без опознавательных знаков на морскую гальку перед стеклянным фасадом конторы Прендергаста Санчеса, адвоката.

— Да так, просто задумался.

— Попробуй принять холодный душ и выпить спиртного. Мне помогает.

Кивнув, я протянул крохотную металлическую капельку, которую катал пальцами.

— Это законно?

Ортега отобрала капельку.

— Более или менее. Впрочем, жаловаться все равно никто не будет.

— Замечательно. А теперь для прикрытия будет нужна твоя вступительная речь. Дальше я буду действовать сам. Ты говори, а я буду молча слушать. Начнем с этого.

— Отлично. Кстати, Райкер был таким же. Никогда не произносил два слова, если достаточно одного. А, общаясь с преступниками, вообще просто молча смотрел на них.

— Что-то в духе Мики Нозавы, да?

— Кого?

— Не важно.

Ортега перевела двигатели на холостой ход, и грохот гальки о днище затих. Потянувшись в кресле, я откинул люк со своей стороны. Выбравшись из машины, я увидел мускулистого верзилу, решительно спускающегося по деревянным ступеням к нам. Он был в перчатках; в кобуре под мышкой болтался пистолет, словно выставленный напоказ. Наверняка это не адвокат.

— Спокойно, — вдруг произнесла Ортега. — Пока что мы действуем в рамках закона. Он нам ничего не сделает.

Спрыгнув с последней ступеньки, верзила мягко приземлился на пружинистые ноги. Ортега показала ему полицейский значок. Лицо верзилы вытянулось от разочарования.

— Полиция Бей-Сити. Мы хотим встретиться с Резерфордом.

— Машину здесь ставить запрещено.

— А я уже поставила, — спокойно ответила Ортега. — Не будем заставлять мистера Резерфорда ждать.

Наступило натянутое молчание, но она правильно оценила верзилу. Недовольно пробурчав что-то под нос, он указал на лестницу и последовал за нами, держась на почтительном расстоянии. Взбираться пришлось довольно высоко, и я с удовлетворением отметил, что Ортега, в отличие от меня, запыхалась. Мы пересекли скромную веранду, отделанную деревом той же породы, что и лестница, и прошли через стеклянные раздвижные двери в приемную, обставленную как гостиная. На полу лежали ковры, расшитые теми же узорами, что и моя куртка, а на стенах висели картины эмфатистов. Для удобства посетителей было установлено пять кресел.

— Чем могу вам помочь?

А вот это уже адвокат, никаких сомнений. В приемную вошла прилизанная, лощеная светловолосая женщина в свободной юбке и жакете, уютно засунувшая руки в карманы.

— Полиция Бей-Сити. Где Резерфорд?

Женщина бросила взгляд на нашего сопровождающего и, получив подтверждающий кивок, не стала требовать удостоверений.

— Боюсь, Кийт в настоящий момент занят. Он на виртуальной связи с Нью-Йорком.

— Что ж, придется его побеспокоить, — с обманчивой мягкостью произнесла Ортега. — Передайте, что с ним хочет встретиться детектив, арестовавший его клиента. Не сомневаюсь, он будет заинтересован.

— Вероятно, вам придется подождать.

— Не придется.

Женщины на мгновение скрестили взгляды; адвокат отвернулась первой. Она кивнула верзиле; тот с разочарованным видом вышел.

— Я посмотрю, удастся ли мне что-либо сделать, — ледяным тоном произнесла адвокат. — Будьте любезны, подождите здесь.

Мы стали ждать. Ортега подошла к окну от потолка до пола, разглядывая пляж; я осмотрел картины. Среди них оказались весьма неплохие. Нам обоим, хотя и независимо друг от друга, были привиты навыки нахождения в местах, оборудованных системами наблюдения. Поэтому за десять минут, потребовавшихся на то, чтобы извлечь Резерфорда из кабинета виртуальной связи, мы не обмолвились ни словом.

— Добрый день, лейтенант Ортега.

Хорошо поставленный голос напомнил Миллера из клиники «Вей». Отвернувшись от картины, висящей над камином, я увидел, что и оболочки у них чем-то похожи. Быть может, у адвоката она была чуть постарше, чем у Миллера, с более резкими патриархальными чертами лица, призванными моментально пробуждать уважение как у судей, так и у подсудимых. Но в целом то же самое атлетическое телосложение и приятная внешность.

— Чем обязан этому неожиданному визиту? — продолжал Резерфорд. — Надеюсь, вы не собираетесь отнимать моё время впустую.

Ортега пропустила замечание мимо ушей.

— Это сержант Элиас Райкер, — сказала она, кивнув на меня. — Мистер Резерфорд, ваш клиент только что признался в попытке насильственного похищения и создал угрозу нанесения органических повреждений первой степени перед монитором. Не желаете взглянуть на ленту?

— Нисколько. А вы не желаете объяснить, почему находитесь здесь?