— Без сомнения, за всю историю страны это единственная речь, которую читали с таким вниманием. — Генерал Викториа ворошит, тасует, разбрасывает по столу газеты. — Люди декламируют ее наизусть целыми абзацами, она стала темой анекдотов. А вы известны теперь даже за границей.

— Наконец-то, наконец-то с двумя страшными кошмарами Амазонии покончено раз и навсегда. — Генерал Скавино расстегивает штаны. — Пантоху прикончили, пророк помер сам, Роту добрых услуг рассеяли в прах, Братство рассыпается. И снова этот край станет спокойным, как в старые добрые времена. Ну-ка, Лохмушка, давай, я заслужил награду.

— Я очень сожалею, что своей инициативой причинил неприятности начальству, мой генерал. — У капитана Пантохи мускул не дрогнул, капитан Пантоха стоит не дышит, смотрит не мигая на фотографию Президента Республики. — У меня не было дурного намерения, наоборот. Просто я неверно рассчитал все «за» и «против». Признаю свою вину. И готов понести любое наказание.

— Хуже всего, что нет достойного наказания за ту чудовищную нелепость, которую вам взбрело в голову выкинуть в Икитосе. — Тигр Кольасос скрещивает руки на груди. — Вы причинили такой вред армии, что даже расстреляй мы вас, и то не смыть позора.

— Чем больше я, Пантоха, ломаю голову над этим делом, тем меньше понимаю. — Генерал Викториа опирается головою на руки, генерал Викториа смотрит на него лукаво, с удивлением, завистью, подозрением. — Скажите откровенно, как на духу. Почему вы пошли на такую глупость? Обезумели от горя, потеряв любовницу?

— Клянусь Богом, мои чувства к этой рабочей единице абсолютно не повлияли на решение, мой генерал. — Капитан Пантоха стоит вытянувшись, капитан Пантоха, не двигая губами, считает: шесть, восемь, двенадцать — ордена на мундире Президента. — В своем рапорте я написал чистую правду: я поступал так, думая о благе армии.

— Поэтому, воздавая воинские почести проститутке, величал ее героиней, благодарил за то, что она не жалела тела для солдат. — Тигр Кольасос выбрасывает клубы дыма, Тигр Кольасос кашляет, с ненавистью смотрит на сигарету, шепчет: сам себя убиваю. — Ты, приятель, служишь нам дурную службу. Еще что-нибудь в этом духе, и опозоришь нас на веки вечные.

— Поспешил я в отставку, надо было дать последний бой. — Отец Бельтран откидывается в гамаке, отец Бельтран смотрит на небо, вздыхает. — Признаюсь тебе, я скучаю по лагерной жизни, по караулам, по нашивкам. Все эти месяцы мне каждую ночь снятся шпаги и сигнальный рожок. Пытаюсь снова вернуть мундир, и, кажется, дело идет на лад. Не забудь таблеточки, Лохмушка.

— Мои сотрудницы были так потрясены смертью этой рабочей единицы. — Капитан Пантоха чуть косит взглядом, капитан Пантоха видит карту Перу, а на ней — большое зеленое пятно сельвы. — И я решил поднять их боевой дух, подбодрить ради будущего. Я и подумать не мог, что Рота добрых услуг будет распущена. Особенно теперь, когда она на таком подъеме.

— Вы бы лучше подумали, что эта Рота может существовать только в обстановке строгой секретности! — Генерал Викториа ходит по кабинету, генерал Викториа зевает, скребет затылок, слушает бой часов, говорит: «Как поздно-то». — Вас предупреждали тысячу раз, что главное условие вашей работы — секретность.

— О существовании и назначении Роты в Икитосе знал каждый, и давно. — Капитан Пантоха стоит: каблуки вместе, руки по швам, капитан Пантоха, не поворачивая головы, пытается найти на карте Икитос, думает: наверное, вон та черная точка. — Вопреки моим стараниям. Уверяю вас, я принял все меры, чтобы этого не случилось. Но в таком маленьком городке это невозможно, через несколько месяцев все вышло наружу.

— Разве это причина, чтобы обывательские слухи превращать в каноническую истину? — Полковник Лопес Лопес открывает дверь, полковник Лопес Лопес жестом показывает: можете уходить, Анита, я сам запру. — Если вам захотелось произнести речь, могли произнести ее от собственного имени и в штатском платье.

— Значит, все о нем скучают? Я тоже, мы были большими друзьями, вот, бедняга, мерзнет, наверное, там, в Лиме. — Лейтенант Бакакорсо ложится на спину. — Хорошо еще, из армии не выгнали, он бы не вынес такого. Ну-ка, руку на бедро, голову назад и давай, Кока.

— Ошибся при расчете последствий, мой полковник. — Капитан Пантоха не поворачивает головы, капитан Пантоха не косит глазом, думает: как теперь все это далеко. — Меня мучила мысль, как бы не расклеились дела в Роте после Науты. К тому же с каждым разом все труднее становилось набирать рабочие единицы, во всяком случае высококачественные. Я хотел удержать их, оживить их веру в любовь к учреждению. Очень сожалею, что так ошибся при расчетах.

— Ваша ошибка стоила нам целой недели неприятностей и бессонных ночей. — Тигр Кольасос закуривает новую сигарету, Тигр Кольасос затягивается, выпускает дым через рот и нос, волосы у него взъерошены, глаза покраснели, налились усталостью. — Правда, что вы лично опробовали всех кандидаток в Роту добрых услуг?

— Это входило в экзамен по специальности, мой генерал. — Капитан Пантоха краснеет, капитан Пантоха немеет, путается, заикается, впивается ногтями в ладонь, прикусывает язык. — Проверка способностей. Не во всем можно доверяться сотрудникам. Были случаи подкупа, да и пристрастия.

— Не понимаю, как вы не допрыгались до чахотки. — Тигр Кольасос сдерживает смех, смеется, становится серьезным, опять смеется, смеется до слез. — До сих пор не пойму, кто вы — наивный до глупости или отпетый циник.

— Рота добрых услуг пошла ко дну, Братство — тоже, некого теперь защищать, и ни у кого не выудишь и гроша. — Синчи хлопает себя по животу, Синчи наклоняется, распрямляется, щелкает языком. — Всеобщий заговор, хотят, чтобы я умер с голоду. Вот почему я не ответил тебе, а вовсе не потому, что ты мне не нравишься, дорогая Пенелопа.

— Итак, покончим же наконец, — ударяет ладонью по столу генерал Викториа. — Правда, что вы не хотите подавать в отставку?

— Решительно, мой генерал, — снова преисполняется энергией капитан Пантоха. — Армия — моя жизнь.

— Мы предоставим вам возможность уйти спокойно, — генерал Викториа открывает папочку, генерал Викториа дает капитану Пантохе страницу с машинописным текстом, ждет, пока тот прочитает, прячет ее обратно. — А ведь могли бы передать ваше дело на рассмотрение дисциплинарного совета, приговор можете себе представить: разжалуют и с позором выгонят.

— Но мы решили не делать этого, потому что сыты по горло скандалом и потому что принимаем во внимание ваши прежние заслуги. — Тигр Кольасос дымит, Тигр Кольасос кашляет, идет к окну, открывает его, сплевывает на улицу. — Хотите остаться в армии — пожалуйста. Но учтите, при наличии этого документа в вашем послужном списке долгонько придется ждать новых нашивок.

— Я сделаю все, чтобы реабилитироваться, мой генерал. — У капитана Пантохи веселеет голос, веселеет на сердце, оживает взгляд. — Нет наказания страшнее мысли, что ты причинил невольный ущерб армии.

— Ну хорошо, и никогда больше не надрывайтесь так, не лезьте куда не надо. — Генерал Викториа смотрит на часы, генерал Викториа говорит: «Десять, я пошел». — Мы дадим вам назначение подальше от Икитоса.