Я потерял дар речи.

Было изготовлено две фигуры святого Лаврентия! И где-то существует точная копия скульптуры святого Лаврентия, находившейся в Рингебу. В записях все это было закамуфлировано тем, что святой Лаврентий имел двойное имя, вторая часть которого обозначала «близнец»! Скрытый под краской текст на Библии святого Лаврентия из Рингебу гласил:

Как Дева Мария держит Иисуса внутри себя

так живот вмещает раку

Хвала тебе Фома!

Последнее предложение было хитроумным намеком Хранителям, что ларец лежит в животе близнеца фигуры.

— Мой коллега назвал сумму в двадцать пять тысяч евро, — говорит Луиджи.

Мысли мои где угодно, но не здесь. Луиджи неправильно понимает мое молчание:

— Я очень сожалею. Таково требование продавца. В нашей сфере нет ученых или идеалистов, которые помогают друг другу. Мы — бизнесмены. Мой коллега предполагает, что либо ты, либо твой заказчик будет готов заплатить такую сумму. — Он медлит. — Если не заинтересуетесь вы, он предложит документ шейху Ибрагиму. — Увидев мой взгляд, он добавляет: — Ничего личного, просто бизнес.

Я ничем не выдаю, что уже прочитал и понял текст. Но я говорю истинную правду, что двадцать пять тысяч евро лично для меня очень большие деньги, поэтому я должен посоветоваться с моим заказчиком. Я выйду на улицу позвонить и вернусь минут через десять.

Луиджи закуривает толстенную сигару, как будто уже можно праздновать заключение сделки.

4

Я отпираю дверь магазина, динь-динь-динь, выхожу в переулок, спускаюсь к Виа дель Говерно Веккио, где нахожу телефон-автомат. Сначала я звоню Эйвину. Я быстро ввожу его в курс дела и прошу найти вторую фигуру святого Лаврентия.

— Ищи везде! В церквах, музеях, дворцах, усадьбах!

Затем набираю номер мобильного телефона профессора Ллилеворта. Он отвечает после того, как гудок прозвучал трижды. Я слышу, как он просит извинения и покидает заседание.

— Бьорн, что случилось? Почему ты уехал из Института Шиммера? И каким ветром тебя занесло в Египет? Я не понял ни слова из того, что ты мне тогда говорил.

— Сейчас я в Риме.

Я еще раз повторяю то, что пытался сообщить в какофонии Луксора, что мы сбежали из Института Шиммера, когда из СИС позвонили Стюарту и предупредили о появлении подручных Ибрагима, о путешествии через пустыню в Египет, а потом в Рим.

Пауза.

— Профессор?

— Стюарт сейчас рядом с тобой?

Голос его изменился.

— Он в Ватикане и продолжает поиски в архиве. Я только что был у одного антиквара, который просит двадцать пять тысяч евро за фрагмент текста, который доказывает, что у святого Лаврентия есть двойник, близнец. Как ты думаешь…

— Бьорн, слушай меня. Слушай очень внимательно!

— Да?

— Из СИС никто не звонил Стюарту Данхиллу.

Мимо едет огромный автобус и выпускает облако дыма.

— Мы не звонили Стюарту и не говорили, что шейх Ибрагим послал своих людей в Институт Шиммера.

— Но…

— Все это для нас новости. Мы ничего не знали и не знаем о передвижениях шейха Ибрагима или его людей.

— Но может быть, кто-то другой…

— Только Диана и я поддерживаем контакты со Стюартом. Я обязательно знал бы, если бы ему позвонила Диана.

По спине струится холодный пот. Какой-то проходящий мимо человек что-то раздраженно бурчит.

— Бьорн, ты здесь?

— Да.

— Ты слышишь, что я говорю?

— Но…

— Ни я, ни Диана не звонили Стюарту Данхиллу!

— Почему он лжет?

Профессор Ллилеворт вздыхает:

— Нам надо было тебя предупредить. Кое-кто в Институте Шиммера подозревает, что Стюарт Данхилл сотрудничает с шейхом Ибрагимом.

— О боже!

— В СИС никогда не верили слухам. А это подозрение не было ничем подтверждено. У нас ничего против него не было. Ничего! Кроме ощущения, что тут что-то не так. В СИС решили поддержать его. Встать на его сторону. Мы считали, что эти слухи всего лишь злонамеренные сплетни, которые тянутся с семидесятых годов…

— …и послали меня прямо ему в лапы.

— Бьорн, если бы мы знали… — Он останавливается. — Уезжай из Рима. Как можно скорее. Если Стюарт — человек шейха, то ты можешь быть уверен, что Хассан и его подручные где-то совсем рядом. Хоть ты их и не видишь.

— Они уже здесь.

— Уезжай!

— Почему они дают мне возможность спокойно действовать? Почему Стюарт делает вид, что он заодно со мной?

— Потому что ты им нужен. Стюарт приклеился к тебе, чтобы поживиться тем, что ты найдешь. И он, и шейх используют тебя. Уезжай, Бьорн! Садись на скоростной поезд до Милана и потом на самолет. Аэропорт в Риме может быть под наблюдением.

— Фрагмент текста. Двадцать пять тысяч евро. Что делать?

— Покупай! И пулей из Рима! Слышишь?

1

В антикварной лавке никого.

— Луиджи?

Нет ответа.

— Луиджи? — зову более нетерпеливо.

Мой взгляд как-то воровато ползет вдоль полок — так мужчины моего типа подглядывают за женщинами.

Какой-то неясный звук.

— Луиджи, ты наверху?

Луиджи сидит в кресле в своей квартире. С первого взгляда может показаться, что он задремал. Голова отклонилась немного назад. Потухшая сигара на коленях.

— Луиджи, ты спишь? Извини, у меня мало времени.

В этот момент я вижу, что половины головы у него нет.

Со стоном я отступаю назад.

Человеческое тело теряет многое из своей божественной мистики, если по каким-то причинам в нем появляется отверстие. Когда выстрел обнажает мозг, то очень трудно представить себе, что серое вещество могло содержать мысли о вселенной, любовь к женщине и восторг от оперы.

В тарелке перед ним, рядом с заумным шедевром Макиавелли, лежит пепел — все, что осталось от документа.

Колени мои дрожат.

Хассан.

Здесь побывал Хассан.

У меня перед глазами сцена. Палачи, видимо, вошли в лавку, динь-динь-динь, сразу же после того, как я вышел, чтобы позвонить. Вероятно, Луиджи крикнул им: «Моменто! — и пошел навстречу, — Si signori?».[67]Тут он увидел пистолеты, они заперли дверь и велели ему подняться по винтовой лестнице. Его заставили сесть в кресло. «Давай садись, проклятый Квазимодо!» Хассан спросил, куда пошел Бьарн Белта. А может быть, спросил, не продал ли этому Луиджи чертов Белта «Свитки Тингведлира». Луиджи покачал головой. По-видимому, он сразу понял, чем это кончится. Холодно и спокойно он в последний раз затянулся сигарой и стряхнул пепел на рыхлый старый документ, который, очевидно, вспыхнул, словно хорошо высушенная бумага для сигарет. Он, вероятно, решил, что «Скаульхольтский фрагмент» очень ценный документ, и последним поступком на этой земле он воспрепятствовал тому, чтобы тот попал в руки шейха.