– Нет, стой там, где стоишь, – ворчит Ванда.

Она встречает меня по другую сторону стекла и жестом зовет за собой на улицу. Сбоку здания есть внутренний двор для сотрудников. Два длинных стола для пикника, за одним из которых сидят три охранника и едят с пластиковых подносов.

Мы с Вандой присаживаемся за свободный стол. Я замечаю, что она не принесла с собой обед.

– Дело в Мэйси Стивенс? – спрашивает она.

Что-то во мне сдувается.

– Я нашла номер телефона, позвонила, и случилось нечто странное. Мне перезвонила агент ФБР и сказала, что этот номер – горячая линия для пропавшей девочки.

Я ожидала, что Ванда удивится, например, попросит меня рассказать больше. Вместо этого она вздыхает.

– Твой отец пытался вымогать деньги у всем известной семьи пропавшей девочки, – говорит она, – и он был не первым. За много лет минимум пятеро заключенных заявляло, что они убили девочку Мэйси Стивенс.

Я моргаю.

– Ложные признания, – поясняет Ванда. Они отбывают пожизненное, им скучно. Заявляют, будто что-то знают о громком убийстве, потом говорят, что знают, где тело, только ради того, чтобы полиция пустилась по напрасному следу, обратив внимание на них. Такое случается постоянно.

– Это непохоже на моего отца, – говорю я. – Он сел даже не за убийство. Что если он правда что-то знал?

– Он позвонил на горячую линию и сказал, что расскажет, где Мэйси, – говорит Ванда, – но только если ему сначала отдадут награду.

– И больше он об этом ничего не говорил?

Ванда качает головой.

Вот и случилось: единственная вещь, которая, как я думала, никогда не сможет меня сломить, оставила во мне первую трещину.

Доказательство, что мой отец оставался куском дерьма до самого конца.

Я поворачиваю на Главную улицу, когда в кармане начинает вибрировать телефон. Не хватало мне еще получить штраф за разговор по мобильнику за рулем. На Главной некуда заехать, если только я не рискну припарковаться параллельно. Но я скорее сквозь землю провалюсь, чем стану рисковать минивэном Мэгги: разбитая машина может стать последней каплей, из-за которой меня отправят обратно во Флориду.

Телефон перестает звонить, и я чувствую панику. Если это она и я ее упустила, то могу не попасть на нее снова.

Моя мама.

Я втискиваюсь в место на парковке почтового отделения как раз, когда телефон звонит снова. Я выуживаю его из кармана. Это Кэлли.

– Где ты? – Голос до сих пор хриплый, но уже лучше, чем вчера. – Я тебе звонила.

– Да, я уже поняла. – Сердце до сих пор стучит. Я злюсь на Кэлли из-за того, что она – просто Кэлли, а не Аннетт. Но потом она говорит мне:

– Возвращайся. Кажется, он мне написал.

***

Когда я возвращаюсь домой, Кэлли сидит со скрещенными ногами на кровати, перед ней стоит ноутбук.

– Он не попросил о встрече или чем-то другом. – Она выпалила это на едином дыхании. – Но ник…

Я плюхаюсь на кровать и поворачиваю ноутбук к себе.

Личное сообщение от кпт818:

«Что такая милая девушка делает на таком сайте?»

Я гляжу на Кэлли.

– Возможно, КПТ – это просто выдуманные инициалы, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Посмотри на фото, – она показывает на экран.

На аватаре профиля – человек в черной шляпе и очках-капельках. Он наставил на камеру длинноствольный пистолет.

– Кажется, это скриншот из фильма, – говорю я.

– Из «Хладнокровного Люка», – оживленно говорит Кэлли. – Это Капитан, злодей из фильма.

Я гляжу на Кэлли.

– Ты смотрела «Хладнокровного Люка»?

Она качает головой.

– Я послала фотку в письме Райану на работу, и он его узнал. Я же говорила, что он пригодится.

Я пропускаю это мимо ушей.

– Что ты собираешься ему ответить? – В ушах застучала кровь. Возможно, это он, «монстр».

Кэлли на секунду задумывается и печатает: «А с чего ты решил, что я милая?». Капитан не отвечает. Потом иконка в углу показывает, что он вышел из Сети. Кэлли прикрывает рот рукой.

– Черт, – цедит Кэлли сквозь пальцы. – Что я сделала не так?

Я встаю и начинаю ходить по комнате Кэлли. Она права: хочется чем-нибудь бросить, высунуться из окна и орать «дерьмо, дерьмо, дерьмо!».

Мы нашли сукиного сына. Нашли и потеряли.

***

На следующее утро Кэлли настаивает, что ей стало лучше и она готова к шопингу по магазинам Брайарвуда, о которых они с Мэгги разговаривали. Меня так расстроил проваленный план заманить Капитана, что я даже не сопротивляюсь, когда Мэгги предлагает пойти с ними.

В «Поттери Барн» Кэлли выбирает синие с белым простыни для комнаты в общежитии. Мы проходим мимо «Олд Нэви», где знак на витрине рекламирует две пары шортов за двадцать долларов.

Лицо Мэгги сияет.

– О, мне бы не помешали шорты.

Кэлли закатывает глаза, но Мэгги тянет ее внутрь, к столу с шортами всех цветов радуги.

– Мне нужна только одна пара, – говорит она, роясь в стопке. Кэлли стоит в углу с телефоном и зевает. Мэгги находит пару шортов моего размера и сует их мне. – Может, примеришь? Грех не воспользоваться такой хорошей сделкой.

Знаю, что она просто хочет купить мне шорты, чтобы я перестала париться в джинсах.

– Спасибо, – говорю я и пропадаю с шортами в примерочной. Надев их, оцениваю себя в зеркале. Ноги бледные, зато на носу добавилась пара веснушек за то время, что я провела на солнце. Волосы волнами спадают по бокам от лица вместо того вороньего гнезда, с которым во Флориде приходилось бороться каждый день.

Внешне кажется, что Фейетт на меня хорошо повлиял.

Ручка дверцы поворачивается, и я отскакиваю назад, чувствуя, будто мою приватность нарушили, хотя я одета. В примерочной появляется Кэлли. Взгляд у нее безумный.

– Гляди. – Она сует мне в лицо телефон.

Она на «Связи», открыта ее личная почта.

«Есть планы на вечер, дорогая? – КПТН».

– Чтоб меня, – выдыхаю я.

В дверь стучат.

– Ну как, Тесс, подошли? Это Мэгги.

– Сели нормально, – хриплю я. – Наверно, я их возьму.

Когда Мэгги уходит, Кэлли начинает писать ответ Капитану. Я хватаю ее за пальцы.

– Ты что делаешь? – шиплю я.

Кэлли отстраняется от меня.