Профессор, почувствовав вдруг необычайную сухость в горле, выбрался на улицу, всё ещё посмеиваясь про себя по поводу результатов эксперимента, ибо душа Фрица, заключённая в профессорском теле, преисполнилась веселья и бесшабашной удали при мысли о том, как легко ему досталась невеста. Первым его побуждением было пойти повидать её, но, пораздумав, он решил временно держаться в тени, пока профессор фон Баумгартнер не оповестит супругу о заключённом соглашении. Посему он отправился в кабачок «Зелёный молодчик», излюбленное место сборищ студентов-гуляк. Лихо размахивая тростью, он вбежал в маленький зал, где сидели Шпигель, Мюллер и ещё человек шесть весёлых собутыльников.

– Здорово, приятели! – заорал он с порога. – Так и знал, что застану вас здесь. Пейте все, кому что охота, заказывайте что угодно, сегодня за всё плачу я!

Если бы сам «зелёный молодчик», изображённый на вывеске этого популярного кабачка, вошёл вдруг в зал и потребовал бутылку вина, это изумило бы студентов не столь сильно, как неожиданное появление уважаемого профессора. С минуту они, совершенно ошеломлённые, таращили глаза, будучи не в состоянии ответить на это сердечное приветствие.

– Donner und Blitzen![34]– сердито гаркнул профессор. – Да что с вами, чёрт вас подери? Что это вы таращитесь на меня, как поросята на вертеле? Что тут стряслось?

– Такая неожиданная честь… – забормотал Шпигель, возглавлявший компанию.

– Честь? Ерунда и чушь, – заявил профессор раздражённо. – Думаете, если я показываю гипнотические фокусы кучке старых развалин, так я уж и возгордился, не желаю больше водить дружбу с закадычными приятелями? Ну-ка, Шпигель, дружище, слезай со стула, командовать буду я. Пиво, вино, шнапс – требуйте всё, что душе угодно, всё за мой счёт!

Никогда ещё не бывало столь буйного веселья в кабачке «Зелёный молодчик». Пенящиеся кружки с пивом и бутылки с зелёным горлышком, полные рейнвейна, бойко ходили по кругу. Постепенно студенты перестали робеть перед профессором. А он пел, вопил во всё горло, балансировал длинной табачной трубкой, положив её себе на нос, и предлагал каждому по очереди бежать с ним наперегонки на дистанцию в сто ярдов. За дверью удивлённо шушукались кельнер и служанка, поражённые поведением высокоуважаемого профессора, возглавляющего кафедру в старинном университете Кайнплатца. У них стало ещё больше поводов шушукаться, когда учёный муж стукнул кельнера по макушке, а служанку расцеловал, поймав её возле двери в кухню.

– Господа! – крикнул профессор, поднявшись со своего места в конце стола. Он стоял, пошатываясь, и вертел в костлявой руке старомодный винный бокал. – Сейчас я объясню причину сегодняшнего торжества.

– Слушайте! Слушайте! – заорали студенты, стуча о стол пивными кружками. – Речь, речь! Тише вы!

– Дело в том, друзья мои, – сказал профессор, сияя глазами сквозь стёкла очков, – что я надеюсь в недалёком будущем сыграть свою свадьбу.

– Как? Сыграть свадьбу? – воскликнул один из студентов побойчее. – А мадам? Разве мадам умерла?

– Какая мадам?

– То есть как это какая? Мадам фон Баумгартнер?

– Ха-ха-ха, – засмеялся профессор. – Я вижу, вы в курсе моих прежних затруднений. Нет, она жива, но, надеюсь, браку моему больше противиться не будет.

– Очень мило с её стороны, – заметил кто-то из компании.

– Мало того, – продолжал профессор, – я даже рассчитываю, что она посодействует мне заполучить мою невесту. Мы с мадам никогда особенно не ладили, но теперь, я думаю, со всем этим будет покончено. Когда я женюсь, она может остаться с нами, я не возражаю.

– Счастливое семейство! – выкрикнул какой-то шутник.

– Ну да! И надеюсь, все вы придёте ко мне на свадьбу. Имени молодой особы называть не буду, но… Да здравствует моя невеста!

И профессор помахал бокалом.

– Ура! За его невесту! – надрывались буяны, покатываясь со смеху. – Soll sie leben – hoch![35]

Пирушка становилась шумнее и беспорядочнее по мере того, как студенты один за другим, следуя примеру профессора, пили каждый за даму своего сердца.

Пока в «Зелёном молодчике» шло это веселье, неподалёку разыгрывалась совсем иная сцена. После эксперимента Фриц фон Гартманн всё в той же сдержанной манере и храня на лице торжественное выражение, сделал и записал кое-какие вычисления и, дав несколько указаний, вышел на улицу. Медленно двигаясь к дому фон Баумгартнера, он увидел впереди фон Альтхауса, профессора анатомии. Ускорив шаг, Фриц догнал его.

– Послушайте, фон Альтхаус, – проговорил он, тронув профессора за рукав. – На днях вы справлялись у меня относительно среднего покрова артерий мозга. Так вот…

– Donnerwetter![36]– заорал фон Альтхаус, очень вспыльчивый старик. – Что значит эта дерзость? Я подам на вас жалобу, сударь!

После этой угрозы он круто повернулся и пошёл прочь.

Фон Гартманн опешил. «Это из-за провала моего эксперимента», – подумал он и уныло продолжал свой путь.

Однако его ждали новые сюрпризы. Его нагнали два студента, и эти юнцы, вместо того чтобы снять свои шапочки или выказать какие-либо другие знаки уважения, завидев его, издали восторженные крики, кинувшись к нему, подхватили его под руки и потащили за собой.

– Gott im Himmel![37]– закричал фон Гартманн. – Что означает эта бесподобная наглость? Куда вы меня тащите?

– Распить с нами бутылочку, – сказал один из студентов. – Ну идём же! От такого приглашения ты никогда не отказывался.

– В жизни не слышал большего бесстыдства! – воскликнул фон Гартманн. – Отпустите меня немедленно! Я потребую, чтобы вы получили строгое взыскание! Отпустите, я говорю!

Он яростно отбивался от своих мучителей.

– Ну, если ты вздумал упрямиться, сделай милость, отправляйся куда хочешь, – сказали студенты, отпуская его. – И без тебя отлично обойдёмся.

– Я вас обоих знаю! Вы мне за это поплатитесь! – кричал фон Гартманн вне себя от гнева. Он вновь направился к своему, как он полагал, дому, очень рассерженный происшедшими с ним по пути эпизодами.

Мадам фон Баумгартнер поглядывала в окно, недоумевая, почему муж запаздывает к обеду, и была весьма поражена, завидев шествующего по дороге студента. Как было замечено выше, она питала к нему сильную антипатию, и если молодой человек осмеливался заходить к ним в дом, то лишь с молчаливого согласия и под эгидой профессора. Она удивилась ещё больше, когда Фриц вошёл в садовую калитку и зашагал дальше с видом хозяина дома. С трудом веря своим глазам, она поспешила к двери – материнский инстинкт заставил её насторожиться. Из окна комнаты наверху прелестная Элиза также наблюдала отважное шествие своего возлюбленного, и сердце её билось учащённо от гордости и страха.