Феншэ казалось, будто он занимается любовью. Оргазм. Но он продолжался долго, а не несколько секунд. Зрачки Феншэ расширились. Глаза пристально смотрели куда-то за Ольгу. Очень далеко.

Рай? Рай...

Оперируемый закрыл глаза, как будто страдал. Хирург испугалась, ему слишком больно, и перестала манипулировать. Очень сухим тоном Феншэ приказал:

– Не останавливайтесь, продолжайте!

Она немного увеличила ток. Оргазм! Ручей превратился в реку. Затем в бурный поток. Ниагарские водопады.

– Месье Феншэ, все в порядке?

Рай...

Он рассмеялся, потом замолчал, так как она разомкнула контакт.

– Еще, еще! – попросил он.

Мне вот-вот все откроется. Я все пойму. Здесь начало и конец всего. Здесь источник всех ощущений. Чистый источник, откуда исходят все ручьи, реки и потоки.

В его визуальном пространстве появилось лицо доктора Черненко.

– Месье Феншэ, вы уверены, что все в порядке? Нам показалось, что вы не в себе... За это время мы успели завершить операцию.

Он попросил:

– Пожалуйста... сжальтесь. Еще...

Или я тебя убью.

– Нет, это слишком опасно.

Пожалуйста, поставь прибор на максимум. Перестань щекотать меня, я хочу настоящее ощущение, полное, всеобъемлющее. Я знаю, оно тут! Рядом. Еще! Сильнее!

– Полагаю, на сегодня достаточно, месье Феншэ.

– НЕЕЕТ, НЕ ДОСТАТОЧНО!

Он попытался встать, утянув за собой расширители, зажимы и защитные полотенца. В порыве злости он вырвал провода всех датчиков.

Врачи в испуге отступили.

Самюэль Феншэ, срывая глотку, кричал:

– ХОЧУ ЕЩЕ!!!

У него был взгляд разъяренного хищника.

Он опрокинул все колбы, до которых смог дотянуться, и они с хрустальным звоном разбились о плиточный пол.

– ЕЩЕ!

Хирург тут же выдернула проводок, через который электричество поступало в зонд. Охваченный гневом, Феншэ бросился к вольтметру, чтобы исправить содеянное. Тогда Ольга толкнула генератор, который упал и разлетелся вдребезги. Еще минута – и медсестра была распята на столе среди скальпелей и красных кусочков ваты.

Но уже вошли пятеро санитаров и попытались схватить этого одержимого. Он легко отбросил их к стенам.

Меня никто не остановит. Я хочу этого. Еще!!!

– Еще немного?

– Да, с удовольствием. Спасибо.

Жером Бержерак снова разливает в хрустальные стаканы ярко-красное вино. Ресторан клуба заполняют эпикурейцы. Между столами крутится человек с бородкой, приветствуя каждого по имени.

– Да это же Жером! Привет, Жером! И обворожительная девушка тоже здесь. Знаете, мы так беспокоились после вашего исчезновения!

– Оставь нас ненадолго, Миша, нам надо поговорить о серьезных вещах, правда? – сказал Бержерак.

– О, серьезные слова здесь неуместны. А это кто? – спрашивает Миша, указывая на Умберто. Миллиардеру приходится встать и отвести его в сторону.

– Мы играем в полицейское расследование?

– А, понятно, я вас покидаю.

Умберто до краев наливает себе в стакан мутон-ротшильда, словно хочет найти в алкоголе предлог, чтобы все рассказать.

Лукреция придерживает Миша за рукав.

– У вас нет сигареты?

– У меня есть сигары, если хотите. Здесь считается, что сигареты – это слишком банально.

Она соглашается на сигару и всасывает дым, предвкушая насладиться им. Кашляет, снова затягивается.

Как Тенардье может курить такую жуть? У сигары плохой привкус, от нее болит голова, и, кроме того, она воняет.

Однако потребность в никотине заставляет ее продолжать курить.

– Итак, Феншэ застает вас в своей лаборатории, – напоминает Исидор.

– Я вам не сказал, что утром, когда я его привез, он был в широкополой шляпе. Эксцентричность ученого, подумал я. Однако, к великому моему удивлению, он не снимал шляпу и в лаборатории. Он спросил меня: «Умберто, что вы тут делаете?» Я замялся. Но он сразу понял, что до меня дошло. «Что с этими мышами?» – спросил я. Он ответил, что это тайна. Тогда я сказал, что мне очевидно: их трепанировали и ввели им в мозг электроды. Я добавил, что, по-моему, он вычислил место в мозге, воздействуя на которое, мышами легче управлять. Он странно усмехнулся. Почти уныло. Затем сказал: «Браво». Тогда я продолжил. По моему мнению, мыши «умнели» из-за того, что очень хотели получить небольшой разряд тока. Феншэ все время держался в тени, и за полями шляпы я не видел его взгляда. Я только слышал его голос, голос, казавшийся возбужденным и вместе с тем усталым. И тут он вышел на свет и снял шляпу. Его голова была обрита наголо и перевязана. Но шокировало то, что над волосяным покровом выступала маленькая антеннка, как у мышей. Я в страхе отступил.

Лукреция сглатывает:

– А потом...

– Я лишь прошептал: «Эксперимент Джеймса Олдса?»

Он улыбнулся, удивившись, что я так быстро вспомнил об Олдсе, и кивнул. «Да, эксперимент Олдса, наконец-то поставленный на человеке».

Умберто смотрит на пустой стакан и снова наполняет его, чтобы взбодриться.

– Что за Джеймс Олдс? – спрашивает Исидор, который уже вытащил карманный компьютер, чтобы записать это имя. – И что за эксперимент?

– Эксперимент Олдса... Это легенда в маленьком мирке неврологии, разве что основана она на реальных фактах. В действительности все началось в 1954 году. Американский нейрофизиолог Джеймс Олдс составлял карту реакций мозга на электрические разряды, зона за зоной. С особым вниманием он исследовал область мозолистого тела, там, где находится мост между двумя полушариями.

Достав ручку, Умберто Росси рисует на скатерти мозг.

– Таким образом, он идентифицировал МЖЯ – межжелудочное ядро, считающееся центром сытости. Разрушение его влечет булимию.

Росси обводит упомянутую зону и рисует стрелочку, над которой ставит аббревиатуру.

– Еще он обнаружил БГП – боковую гипоталамическую поверхность, отвечающую за аппетит. Следствие ее разрушения – анорексия. Наконец, он нашел любопытную зону, которую назвал MFB – median forebrain bundle, особенность которой в том, что она запускает механизм удовольствия.

Бывший нейрохирург отмечает маленькую точечку в центре мозга.

– Центр удовольствия?

– Грааль для многих невропатологов. К слову сказать, эта зона располагается бок о бок с центром боли.

Увлеченный Жером Бержерак шепчет: