— То есть?

— А то бы был соблазн испугаться, — пояснил Андрей и, помолчав, продолжил: — Помнишь, когда еще нам Арсен сказал, что рубль переоценен и девальвация неминуема?

— Ну… да, — неуверенно кивнул Гриша, еще не понимая, куда тот ведет.

— Так вот, я все время… молился, чтобы она произошла. Потому что теперь благодаря этому человеку у нас появился шанс.

— Да какой шанс?! — взвился Гриша. — Ты представляешь, сколько у нас долгов? Причем первоочередные выплаты почти в полмиллиона баксов надо будет делать уже на той неделе!

— Знаю, — спокойно кивнул Андрей, — сделаем.

— Как?!

— Я уже поручил своему риэлтору найти покупателя на свою квартиру, — все так же спокойно пояснил Андрей. Гриша ошарашенно уставился на него.

— Но… ты… то есть… погоди, ты чего, квартиру продаешь?

Андрей кивнул.

— Но дело не в этом. Я сообщил это тебе, только чтобы ты перестал вибрировать от второстепенных вещей, а сосредоточился на главном. У НАС ПОЯВИЛСЯ ШАНС! Причем такой… жирный, хороший, совершенно реальный. Пойми, отечественные производители нам не конкуренты. У них не те технологии, не то качество, не тот ценовой уровень, в конце концов. Наши конкуренты — это мировые марки, ты слышишь, МИРОВЫЕ! Ну и представь, сколько теперь будет стоит их продукция?

Гриша несколько мгновений молчал, размышляя над словами Андрея. Теперь действительность предстала перед ним в совершенно другом свете. Однако он счел своим долгом осторожно заметить:

— В нашей продукции тоже много импортных компонентов. И нашими их не заменить… ну, без потери качества, конечно.

Андрей кивнул.

— Я знаю. Но наша продукция вырастет в цене на… десятки процентов, а их — в разы! Есть разница?

Гриша кивнул, но затем опять осторожно спросил:

— Но… как же ты? Где будешь жить-то?

— Гриша, — усмехнулся Андрей, — ну что ты за проблему нашел? Квартира! Проживу как-нибудь. Главное — дело поднять, а там все будет. — Он покачал головой. — Был у меня раньше партнер, так у того воплощением самой голубой мечты было заиметь дом в Испании и валяться на песочке, ничего, то есть совсем ничего не делая… И вообще, чего ты панику поднял? То, что будет трудно, даже очень трудно, я и без тебя знаю, но… у нас же броня крепка, да и танки наши быстры. Так ведь?..

* * *

Игорь позвонил уже около семи. Виктор снял трубку и напряженно спросил:

— Ну что?

— Бесполезно, — послышался в трубке унылый голос Игоря, — требуют полной предоплаты.

Виктор стиснул зубы. Еще вчера он вел одновременные переговоры с администрациями трех московских районов о долгосрочной аренде торговых площадей с последующей реконструкцией. А сегодня мечется как загнанный зверь, пытаясь заткнуть множество дыр, внезапно образовавшихся в ассортименте…

— Ну ладно… сколько они могут дать?

Голос Игоря повеселел:

— Да не слишком много. Тонны по две ежедневно.

— И то хлеб, — хмыкнул Виктор.

Человек так устроен, что кушать хочет каждый день. И это его желание совершенно не зависит ни от цены на продукты, ни от их наличия. Но вот то, чего и сколько он купит, от этих двух причин очень даже зависит. И если денег не шибко, а продукты в привычном месте отчего-то взлетели в цене, то он повернется и уйдет. Туда, где продукты дешевле, — в другой магазин, на оптовый рынок, к бабке, торгующей соленьями у перрона окружной железной дороги…

И у Виктора сейчас была как раз эта проблема. Существенную часть ассортимента его магазинов составляли импортные товары. По некоторым видам продукции, например по тем же сырам, доля импорта доходила до девяноста процентов. И они в одночасье стали стоить в разы больше. Поэтому его покупатель начал уходить…

— Виктор Николаевич, мне тут дали попробовать калужскую водку. Вполне приличная. Не хуже «Гжелки». А стоит раза в полтора меньше. И еще там, говорят, в каких-то Анненках мясоперерабатывающий завод есть. Так я завтра смотаюсь в Калугу?

Виктор задумался. По сырам надо было срочно ехать в Углич. Ну да ладно, Семеныч смотается.

— Хорошо, езжай. Только имей в виду, свободных средств у нас — кот наплакал. Постарайся договориться о товарном кредите…

— Да я понимаю, но тут просто стеной встали…

Виктор бросил трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла, сцепив руки на затылке. Что он там говорил Андрею? Нет, это не белка в колесе. Это скорее голой жопой на муравьиной куче… Он вновь снял трубку и набрал номер.

— Александр Аркадьевич, как у нас с Останкиным?

— Так не купили же, — огрызнулся тот.

Виктор усмехнулся.

— Ну извините…

Бузыкин хмыкнул в трубке.

— Да ладно, проехали… кой-че дают. Но немного. Тонн семь в неделю…

* * *

Никто из них не подозревал, что это тоже было испытание. Десятки и сотни тысяч людей на просторах России лихорадочно «вытаскивали бабки», «скидывали хвосты», «обрубали лохов» и со всей возможной скоростью «рвали когти» из этой страны, которая так жестоко кинула их, тех, кто до сего момента считал, что только он сам имеет право кидать других, потому что он «крут», а они «лохи»… Но были и другие. Те, которые, напрягая жилы, зубами и ногтями вытаскивали свое ДЕЛО, не давая ему умереть, развалиться, сгинуть…

— Ну как вам мой прощальный привет? — спросил господин Бальтазар.

Господин Каспар покачал головой:

— Неплохо, неплохо… Но… а ну как не справятся?

— Справятся, — убежденно заявил господин Бальтазар, — хватит мне уже с ними возиться. И вообще, я тут присмотрел еще одно милое местечко, с… несколько излишним количеством небоскребов, на мой взгляд. Ну это позже… Я вот тут слышал, что собираются порушить наше любимое местечко. Ваша работа, друг мой Мельхиор?

Господин Мельхиор спокойно отхлебнул из чашки и бросил задумчивый взгляд на преобразившуюся Манежную площадь.

— Вы же так привержены символизму, господин Бальтазар, — задумчиво произнес он, — так чем же вам не нравится подобная символика? Взять один из главных символов старой эпохи, разобрать его на мелкие кусочки, подвергнуть каждый из них в отдельности и все вместе — в том числе и проект, и саму идею, нелегкому испытанию. А потом собрать заново, очень похожий, но намного лучше и полностью отвечающий требованиям нового мира. Разве не то же самое и мы делаем с этой страной?

— …Россия — это страна, которой не было. Это совсем новая страна, новое государство, возникающее в тот период, когда остальные государства уже прожили… Это в некотором смысле такой маленький, совсем маленький ребенок, которому бы в начальную школу, а он попал сразу в восьмой класс. И попал он туда не потому, что так быстро учился, а даже не знаю почему.