– Я застала его у брата, он уже в пути.

И неожиданно громко прозвучал голос Йоахима Коглера:

– О чем ты думал, когда ей наливал?

– Не горячись, – ответил Вольфганг Бластинг. – Я предложил ей бокал шампанского. Она уже взрослая и вполне могла сказать «нет». Кроме того, она отпила всего лишь маленький глоток.

– И тогда ты стал вытаскивать на свет божий давно забытые истории, чтобы она напилась как следует, – сказал Йоахим Коглер.

Женщина в индийской одежде заинтересованно слушала их диалог и пила свой странный, невкусный чай. Лило взяла чашку у нее из рук и сказала:

– Спасибо, Ханна. Ты нам очень помогла. Я думаю, тебе пора одеваться. Такси подойдет с минуты на минуту.

Ханна неохотно покинула комнату. Лило села на край дивана и погладила Сюзанну по голове:

– Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Сюзанна чувствовала лишь одно – черную дыру в мозгу. В этой черноте звучали голоса. Илона Бластинг сообщила:

– Старые истории снова стали злободневными. Ты же слышал, что она сказала.

– Оставь свое мнение при себе, Илона! – громко потребовал Йоахим Коглер.

– Она совсем запуталась. Вполне понятно, кому мы этим обязаны. Здесь всем известно, какими методами работает твой муж.

– На твоем месте я бы помалкивала, – нанесла встречный удар Илона. – Быстро попадешь под подозрение в сокрытии фактов.

– Что это значит? – вспылил Йоахим Коглер. – Если ты намекаешь на то, что я…

– Я ни на что не намекаю, – перебила его Илона Бластинг. – А говорю о фактах. Пока льстят ее самолюбию, она щедра. Вольфганг навел несколько справок. Фонд «Деко» – это мыльный пузырь, мой дорогой. И двести…

Лило вскочила с дивана:

– К твоему сведению, только пятьдесят.

– Это была доля Майвальда, – парировала Илона. – Йо, наверное, опасался, что ты снова вложишь деньги в искусство и повесишь на стену еще несколько симфоний. Михаэль сказал…

– Йо, – энергично потребовала Лило, – скажи, что это неправда.

Йоахим Коглер ничего не ответил, лишь поинтересовался, не стало ли Сюзанне лучше, и помог ей сесть. Она очень огорчилась, что по ее вине произошел скандал. В коридоре Вольфганг Бластинг сказал:

– Илона, пойдем домой. Неужели так сложно было держать рот на замке? Лило, вечер, как всегда, был чудесным.

Лило проводила Бластингов до дверей, вернулась и уставилась на мужа пристальным взглядом. Грудь ее тяжело вздымалась. Но едва она открыла рот, Йоахим Коглер сказал:

– Потом поговорим. Наде нужен покой.

– Нет! – Лило скрестила руки на груди. – Мы должны все выяснить, пока она еще здесь. Меня интересует только сумма. Пятьдесят или двести тысяч? Я хочу знать, откуда у нее деньги. Я все прекрасно слышала. А Михаэль сказал, что на юге она вознамерилась купить дом. Я не хотела бы неприятностей.

– Еще одно слово – и они будут у тебя прямо сейчас, – очень спокойно ответил Йоахим Коглер. – Что такого, если она решила купить себе маленький домик…

– Маленький?! – возразила Лило. – Михаэль говорил о гектаре земли и собственном пляже. У тебя есть представление о том, сколько все это стоит на Багамах? Такую покупку не оплатить из Portokasse![16]

– Пляж совсем маленький, – пробормотала Сюзанна. – И дом не такой уж большой. Обычное бунгало на морском берегу.

– Все хорошо, не волнуйся, Надя, – сказал Йоахим Коглер и помог ей подняться с дивана.

Йо, подумала она. Только не Йоахим, он ненавидит, когда его так называют. Придерживая Сюзанну рукой за талию, он довел ее до дверей, вышел на улицу и проводил до входной двери дома Тренклеров. Холодный ночной воздух покалывал лицо тысячами иголок. Она чувствовала в коленях слабость, в ушах все еще звенело: «Скрылась!» Пока Йо помогал ей открывать входную дверь, она пробормотала:

– Что же мне теперь делать?

– Для начала тебе надо выспаться, – по-отечески заботливо посоветовал он. – А когда проснешься, сразу позвони. Тогда я приду, и мы поговорим. И пообещай мне, что не будешь делать никаких глупостей.

Сюзанна молча кивнула. Он одобрительно улыбнулся, вложил связку ключей ей в руку и пожелал доброй ночи.

Сюзанна была точно в трансе. Она еле добралась до ванной. Когда она уже лежала в постели, у нее в ушах раздавались слова Нади. Та обещала ей две тысячи каждый месяц, прекрасную квартиру и замечательную работу у Харденберга. Затем Сюзанна услышала свой истерический смех и через мгновение заснула.

Когда она проснулась, было уже светло. На наручных часах Нади было почти девять часов. Ее тошнило, голова кружилась. Пошатываясь, Сюзанна добрела до ванной, затем подошла к телефону в кабинете. При сокращенном вызове «ноль-один» ее соединили с автоответчиком «Альфо-инвестмент». Одновременно на дисплее высветился весь телефонный номер целиком. При вызове «ноль-два» в предварительном наборе появился двойной ноль. Трубку сняла женщина, судя по голосу, уже немолодая, и спросила:

– Как?

Сюзанна опешила. Машинально она сказала:

– Доброе утро. Извините, если я помешала, мне нужно срочно поговорить с Надей…

Услышав имя Нади, женщина начала ругаться по-французски. Сюзанна быстро положила трубку. «Ноль-три» оказался телефоном лаборатории. Под вызовом «ноль-четыре» предварительный набор высветил код Мюнхена. Под номером «ноль-пять» – то же самое. В обоих случаях она нажимала кнопку отключения, не дождавшись ответа.

При шестом сокращенном вызове Сюзанну соединили с автоответчиком, на котором был записан тот же женский голос, что и на автоответчике «Альфо-инвестмент». Хельга Бартель. Она сообщила телефонный номер, который одновременно высветился на экране, и предложила: «Оставьте ваше сообщение, мы…»

Было пятнадцать минут десятого. Наверное, не стоило звонить так рано – все-таки воскресное утро. Сюзанна уже хотела было повесить трубку, как вдруг услышала:

– Филипп?

– Привет, Хельга, – сказала Сюзанна, готовая положить трубку, если что-то пойдет не так. – Это я, Надя.

Хельга Бартель с облегчением воскликнула:

– Слава богу! Почему ты так долго не звонила? Почему ничего не сказала мне в четверг? Тогда бы этого не случилось.

Прежде чем Сюзанна успела спросить, что случилось, Хельга Бартель извинилась за то, что рассказала Михаэлю о поездке в Женеву, и в свое оправдание сказала, что ей никто не сообщил, что происходит на самом деле.

– Ничего страшного, – прервала ее Сюзанна.

Хельга Бартель немного успокоилась: