– Вполне.

Рикардо усмехнулся, хоть это и было не слишком уместно в сложившихся обстоятельствах.

– Полагаю, вам неизвестно мое имя, – заметил он.

– Вот здесь, – Эстли поднял руку с документом, – сказано «Рикардо Орталье». И если бы это имя было ненастоящим, действительность брака тоже можно было бы оспорить. А это явно не в ваших интересах.

– Оно настоящее, – кивнул Рикардо. – Но для бракосочетания я использовал фамилию матери. Если бы я назвал фамилию отца, навряд ли нам бы удалось сохранить секретность. Снимите с меня кандалы или закатайте левый рукав.

Эстли прищурился. Немного подумав, кивнул своему человеку, и тот, повернув в замке ключ, снял с Рикардо стальные браслеты. При этом и слуга, и сам граф демонстративно держали шпаги наготове.

Быстро прикоснувшись к запястьям, Рикардо скинул камзол и закатал до локтя левый рукав рубашки. На руке обнаружилась небольшая татуировка – буква «А» с изображенной над ней короной. Подобные отличительные знаки красовались на коже сыновей некоторых знатных семей.

– Полагаю, вам знакомо это изображение? – обратился к Эстли Рикардо.

Судя по интонации, вопрос был риторическим. Взглянув на графа, я поняла, что не ошиблась.

– Род Арвенио? – приподнял брови Эстли. – Рикардо… Вы – старший сын маркиза Арвенио?

– Совершенно верно. – Рикардо криво усмехнулся. – Не хотел бы кичиться своим положением перед супругой и ее родственниками, но раз уж вы вынуждаете меня оправдываться… Даже если забыть о том, что я являюсь главным наследником маркиза Арвенио, у меня уже сейчас три штуки примерно таких же особняков. Один неподалеку от дворца моего отца, второй в Зеркальной долине и третий – за границей. Если бы я нуждался еще в паре домов, то приобрел бы их с легкостью. Так что убивать барона и его дочь ради наследства… – Он демонстративно покачал головой. – Мягко говоря, бессмысленно. Не стану попусту распространяться о том, что никогда не стал бы поступать подобным образом. У меня банальнейшим образом нет мотива.

Сделав слуге знак отступить, Эстли убрал собственную шпагу в ножны.

– Как же вы умудрились изображать дворецкого? – хмыкнул он, недоверчиво качая головой.

Рикардо рассмеялся.

– Долго расспрашивал собственного дворецкого обо всех подробностях, – признался он. – Бедняга никак не мог понять, зачем мне все это нужно. Опыт управления людьми у меня был. А дом здесь небольшой и народу немного.

Предоставив членам семьи самостоятельно завершить процесс выяснения отношений, мы с Эстли поднялись на второй этаж.

– Вот это романтика! – восхитилась я. – Готова поспорить, что вы, лорд Кэмерон, не смогли бы вот так притвориться простым слугой ради любимой женщины.

– Насчет «мог бы» не знаю, а не стал бы, так точно, – заверил он, проявив полное равнодушие к моему упреку.

И, по совершенно непонятной причине, мне понравился такой ответ.

– И что же теперь? – спросила я чуть погодя. – Раз Рикардо не виновен, это откидывает нас назад, к прежнему неведению.

– Не совсем, – отозвался Эстли. – Теперь весь дом знает, какова истинная цель моего визита. Или узнает об этом в ближайшее время. Это не слишком благоприятное обстоятельство, но коли уж так сложилось, им следует воспользоваться. Поэтому теперь я займусь допросом слуг. Надеюсь, что это существенно ускорит расследование. В мои планы не входит задерживаться в этом доме на целую вечность. Во дворце тоже скопилось достаточно дел.

Убийство – всегда промах. Никогда не следует делать того, о чем нельзя поболтать с людьми после обеда.

Оскар Уайльд

– Вашего жениха все ужасно боятся, – доверительно сообщила горничная, помогавшая мне переодеться к обеду.

Я усмехнулась. Это так похоже на Эстли – успеть нагнать страху на весь дом за каких-нибудь пару часов.

– А вы тоже его боитесь? – полюбопытствовала горничная.

Этот вопрос заставил меня задуматься. Я, конечно, осознаю, что Эстли – серьезный противник, и в некоторых ситуациях его следует опасаться. Но бояться… Нет, пожалуй, нет.

– Не боюсь, – улыбнулась я, стоя к девушке спиной, пока она надевала корсаж.

– Наверное, за это он вас и любит, – глубокомысленно заметила она.

Я снова усмехнулась. Он, конечно, не жених, и о любви речи не идет, но зачем горничной об этом знать?

– И что же, так-таки все слуги боятся лорда Эстли? – сменила тему я.

– Все – не все, а большинство боится. Правда, иные еще больше боятся подниматься сюда, на второй этаж. Им лучше на допрос, лишь бы не в хозяйские спальни.

– А это почему? – удивилась я.

– Так из-за привидения, – таким тоном, будто это само собой разумеется, откликнулась девушка. – Будто бы оно только в хозяйские спальни является, а стало быть, этот этаж проклят, и держаться отсюда лучше подальше.

– Я так чувствую, ты во все это не веришь?

Я села перед зеркалом, а горничная принялась поправлять сделанную утром прическу.

– Не-а, – мотнула головой она. – Не верю. Привидение-то есть, но второй этаж или первый – ему все равно. Сама его на первом этаже слышала.

– Ты слышала на первом этаже привидение?

Я аж привстала со стула, но поспешила снова сесть, чтобы случайно не остаться без клока волос.

– Да, – как ни в чем не бывало ответила горничная. Похоже, существование в доме привидения не слишком ее тревожило. – Один раз.

– А откуда ты знаешь, что это было привидение? – решила уточнить я.

– А кто еще это мог быть? Непонятные звуки, какой-то скрежет, поздним вечером, когда все уже легли спать. И доносились непонятно откуда.

– Хм. А где именно ты слышала эти звуки?

Ох, по-моему, я становлюсь такой же дотошной, как Эстли.

– Да внизу, прямо за лестницей – нашей, служебной. Там такой коридорчик, на кухню ведет. Вот там и слышала, – сообщила горничная.

Закончив работать над моей прической, она отправилась на допрос к моему «жениху». До обеда оставалось еще прилично времени, и я решила взглянуть на то место, где девушка слышала привидение.

Остановившись возле узкой винтовой лестницы, я терпеливо подождала, пока две служанки пройдут мимо, оглядываясь и перешептываясь. Конечно, ведь обычно гости вроде меня в служебные помещения не заглядывают. Наконец девушки скрылись за дверью кухни, и я принялась осматривать помещение. Лестница как лестница, старая, с неровными ступенями и обшарпанными перилами, вела на второй этаж. Я прошла чуть дальше по коридору, продолжая оглядываться. Ничего особенного по-прежнему не заметила. Я замерла и прислушалась. Тоже ничего, только за кухонной дверью тихо шушукались, но в этом-то ничего потустороннего точно не крылось.