К дому нам удалось пробраться незамеченными. Садлер, как обезьяна, взобрался на крышу и сбросил веревку. Торнада взлетела наверх, словно карабкание по стенам было се жизненным призванием.

– После вас, сэр, – произнес Краск. – Красота уступает дорогу возрасту.

– Ладно. Вот только сделаю петлю, накину на шею и крикну, чтобы тянули.

Я вцепился в веревку и начал по ней ползти. Каким-то чудом мне удалось добраться до крыши, хотя половину пути я передвигался зажмурившись. Краск прибыл следом за мной.

– Мне, Боб, начинает нравиться, как идут дела, – сказал ему Садлер.

Оказывается, у него есть имя? Удивительно. А я-то думал, даже мамочка звала сыночка Краском.

– Да. Все выглядит нормально. Пошли вниз.

Мы спускались на балкон, когда вернулся один из моркаров. Один-единственный. Он с шорохом вынырнул из тьмы и пронесся рядом, чуть не вызвав панику в наших рядах. Мы решили, что имеем дело с разведчиком, и ждали, когда вся орава последует за ним. Однако ничего не произошло.

Когда мы начали перемещаться в дом, у центрального входа снова поднялся шум. Мы замерли, прислушиваясь.

– Жуть какая-то, – прошептала Торнада.

– Что? – пискнул я.

– Все люди Чодо убрались в дом. Кто с кем дерется?

Я не знал кто, и мне было наплевать.

– Пусть себе развлекаются. У нас свои заботы.

К моему изумлению, мы проникли в дом без всякого труда.

Наш отряд очутился на третьем – самом верхнем этаже. Краск и Садлер настояли на том, чтобы проверить все комнаты, прежде чем мы начнем путь вниз. Не желали никого оставлять в тылу. Мы с Торнадой взяли па себя одну сторону длинного коридора, а Садлер и Краск – другую. Вскоре мы снова встретились в центре на площадке ведущей вниз лестницы.

– Нашли кого-нибудь? – спросил Садлер.

Я сказал правду:

– Несколько человек. Настолько пьяны, что едва дышат.

Некоторых я знал, и среди них, к моему изумлению, оказалось несколько порядочных, но общему мнению, людей, известных в деловых кругах и в обществе. Да, связи Чодо поистине безграничны.

– То же самое и у нас. Все они способны лишь пищать.

– Двигаем вниз?

Он утвердительно кивнул:

– Пригнитесь. Часть лестницы просматривается из бального зала.

Мне не доводилось бывать в этом крыле. Я вообще бывал лишь в парадных комнатах у входа, не считая посещения парня, заключенного в чем-то вроде подземной темницы замка Чодо.

Прежде чем пуститься в путь, мы прислушались. От парадного входа доносился шум. Где-то внизу громко и яростно ругались. Все это не имело к нам никакого отношения.

Краск двинулся первым. Парень так и не расстался со своим арсеналом. Казалось, двигаться бесшумно с таким грузом железа невозможно, но он как-то ухитрялся. Это удавалось и Садлеру и Торнаде. Я же, тренированный морской пехотинец, шагал практически с пустыми руками, но при этом шумел словно рота барабанщиков. Не знаю, может, мне это просто чудилось.

На втором этаже мы тоже никого не обнаружили. Множество маленьких спален оказалось совершенно пустыми.

– Телохранители и прислуга, – пояснил Садлер. – Они трезвы и находятся рядом с Чодо. Если живы, конечно.

– А где он сейчас может быть?

– В своем офисе.

Мне это ничего не говорило. Я никогда там не был. Краск упал, я последовал его примеру, прижав нос к перилам.

Под нами в направлении главного входа прошагало с полдюжины волосатых, взъерошенных карликов. Едва они исчезли из поля зрения, поднялся страшный шум.

– Коротколапое дерьмо напоролось на засаду, – злорадно хихикнул Краск.

Один из карликов снова появился перед нами. Он, скорчившись, придерживал обеими руками выпадающие кишки. Какой-то прихрамывающий тип догнал его и разрубил пополам тяжелым морским палашом.

– Мы можем миновать засаду?

– Нет, – бросил Краск.

– Ты – морской пехотинец, тебе и карты в руки, – сказал Садлер. – Как вас тогда дразнили? «Не солдат и не матрос и не кошка и не пес. Ты, морпех, курям на смех».

Это звучало так же обидно, как и в старые времена.

– Коротышки потрепали засаду. Иначе за карликом гнался бы не один, – заключил Краск.

Мы спустились на первый этаж, прошли мимо разрубленного карлика и зашагали в сторону танцевального зала и возможной засады. Справа остались кухня и прачечная. Во время одного из предыдущих визитов мне сказали, что, за исключением парадных покоев у входа, бального зала и бассейна, весь первый этаж отведен под подсобные помещения.

Засада оказалась слабенькой. Краск и Садлер подняли ее у входа в большой зал. Из тройки, удерживающей форт, самым здоровеньким оказался хромоногий тип, прикончивший карлика. Краск уложил его, стукнув рукояткой пики по черепку.

– Ничего себе комнатка для вечеринок, – присвистнула Торнада. – Да и вечеринка, видать, была что надо.

Танцевальный зал был в ширину восемьдесят, а в длину – все сто футов. В высоту он занимал три этажа. Повсюду валялись жертвы безудержного веселья. Похоже, битва началась, когда празднество было в разгаре.

Краск и Садлер связали павших в борьбе с алкоголем. После того как ребята захватят власть, им потребуются солдаты.

– Теперь в бассейн! – распорядился Садлер.

– Я прикрою тыл, – сказала Торнада.

Оглянувшись, я увидел, как она что-то заталкивает себе за пазуху.

Оказалось, что танцевальный зал – карлик по сравнению с помещением бассейна и уступает по площади даже заполненному водой пространству. В бассейне было пусто, если не считать трех десятков мертвых тел, валявшихся на полу среди следов разгула. В воде плавали многочисленные обломки. Миновав бассейн, мы направились в приемный зал.

Этот зал тянется до парадного входа, вдоль всего фасада. Дом сооружен в форме каре с внутренним покрытым крышей двором, вмещающим танцевальный зал и бассейн. Поочередно выглянув из-за угла, мы внимательно изучили помещение. Несколько человек охраняли входную дверь. Они казались испуганными и все уже были ранены.

– Не много же их осталось, – заметил Садлер.

– Может, мы попали в ловушку вместе с Большим Боссом? – пробормотал я.

– Возможно. Проверим офис, – ответил Садлер, подбежал к закрытой двери, ведущей в восточное крыло, прислушался и объявил: – Здесь не пройти. Толпа.

Он направился в глубину дома, откуда мы только что пришли.

Я бросил взгляд на Торнаду и, пожав плечами, последовал за ним. Но уже размышлял, как лучше слинять. События принимали слишком кровавый и таинственный оборот.