Я включил вентиляцию, и в коридоре прояснилось. Стали видны стоящие в ряд котлы, из которых, как из труб парохода, идущего на полной скорости, тянулись к выходу мощные белые клубы. Я открыл все выходящие в этот коридор двери, и из них выскочили две команды. Первая группа – гвардейцы под руководством Пети – заняла огневые рубежи Неутомимых. Правда, с другой стороны. Вторая группа людей, которую возглавлял Муму, быстро залила тлеющую смесь заготовленной водой. Выведя специально захваченных из Одессы волов, мужики опутали смертоносную установку верёвочной паутиной, впрягли животных, и принялись затаскивать устройство. Малое время спустя оно уже находилась внутри станции. Мы с Аррутаром стояли на пороге. Несколько минут он напряжённо вглядывался в окружающие нас горные породы.

– Я готов, – наконец сказал он, – уводи людей.

Гвардейцы отошли и стали за нашими спинами. Идеально ровный коридор просматривался насквозь: далеко впереди, не менее чем в полукилометре, светился крошечный полукруг дневного света. Я увидел на его фоне неясные тёмные фигуры: Неутомимые возвращались. Послышалась далёкая автоматная очередь, по стенам чиркнуло несколько пуль. И в это время раздался еле уловимый гул, ощутилась лёгкая вибрация. Полированную поверхность стен вдруг избороздили многочисленные трещины, потолок начал искрашиваться мелкими камешками. Неутомимые развернулись и бросились назад, к выходу в каньон. Через некоторое время размер падающих камней стал увеличиваться, тоннель заполнился частой дробью их стука об пол. И вот уже, поднимая тучи пыли, валятся огромные глыбы, становится трудно дышать. А потом раздалось громовое «тр-р-рух-х!» – это обрушились целые пласты. Теперь перед нами возвышалась, заполняя весь объём бывшего тоннеля, крутая осыпь из глыб базальта. Пыль, понемногу оседая, покрывала всё вокруг толстым слоем. От Отонара нас отделял полукилометровый завал. Однако я не сомневался, что император – даже если он предположит, что Подземный Город больше не существует – обязательно предпримет попытку пробиться сюда: омолаживатель для него слишком ценная вещь. Но если он и сумеет вновь добраться до входа в Подземный Город, то случится это очень не скоро.

Одесса, 30 вивината 8855 года

Итак, война продолжалась. Бади сумел выгодно продать все бриллианты, и теперь Априя в средствах не нуждалась. А вот в людях ощущалась нехватка. Для того чтобы освободить Ланелу, необходимо создать сильную армию, которая сможет противостоять имперской. Поэтому наши налёты на конвои стали регулярными. Материальные ценности мы, конечно же, тоже конфисковывали – не оставлять же их для императора! Но главной целью рейдов оставалось освобождение каторжников. Те из них, кто хотел, уходили с нами. Из тех же, кто желал вернуться, я без труда сформировал сеть внешней разведки, и теперь я имел довольно полные, регулярно обновляющиеся сведения о том, когда и где движутся невольничьи караваны и карательные отряды Неутомимых, где располагаются заставы имперской пехоты. Та же разведка донесла, что император объявил вне закона «лицо, выдающее себя за лад-лэда Олина Апри» и назначил за мою голову огромную награду. Многие лэды, прельстившись ею, наспех сколотили себе дружины из уголовников, стюганов и прочих «романтиков с большой дороги» и рыскали по торговым путям, самонадеянно ища встречи со мной и попутно грабя всех подряд, сваливая это на «издержки военных действий».

Народ начал роптать. Подогревая бунтарские настроения, я запустил в виде слухов информацию о вирусе бесполия. Люди стали настороженно относиться к монетам, бешеным спросом стали пользоваться перчатки. Вдобавок ко всему, я совершил крупную экономическую диверсию. А произошло это так.

Однажды, роясь в памяти компьютера Подземного Города, я наткнулся на «Руководство по пользованию неприрученным Мечом». Что означает термин «неприрученный», я не понял, но на чертеже изображалась точная копия моего оружия. Как оказалось, энергетический луч в форме клинка – это, так сказать, «парадная форма», причём не особенно эффективная. Нажимая различные комбинации кнопок, можно включить и такой луч, который выкосит всё в радиусе сорока метров, и такой, которым можно производить тончайшие операции. Пробовать Меч в качестве глобально разрушающего средства я пока не стал, а вот в качестве ювелирного инструмента…

В результате из-под моего необычного резца вышел «тим априйский бриллиантовый». Получился он у меня далеко не с первого раза: любой ювелир гарантированно бы сбрендил, увидев здоровенную сверкающую кучу изуродованных мною собратьев Осколка Солнца. Да и технологии изготовления он смог бы позавидовать. Мне не приходилось опасаться, что неосторожным движением навсегда испорчу камень. Сделав несколько удачных, на мой взгляд, резов, я дублировал заготовку и, в случае если основная монетка оказывалась запоротой, просто отбрасывал её в сторону и возвращался к резервной копии, не забывая сдублировать её ещё раз.

Муки творчества продолжались изрядное время. Зато монетка удалась на славу. На аверсе алмазного диска я выгравировал рогатую голову Буцефала и надпись: «Один тим априйский». На реверсе красовался мой родовой герб с тремя ласточками и по кругу девиз: «Бороться, искать, найти, не сдаваться» – ничего более оригинального в голову не пришло. Оригинальность заключалась в том, что написал я это по-русски. На изготовление априйского катима и априйского макатима ушло гораздо меньше и времени, и алмазов. На лицевой стороне катима теперь красовалась голова Беса. Долго думал: какой рисунок поместить на макатиме? В конце концов решил просто изобразить красивое женское лицо. Получившийся портрет почему-то до чрезвычайности походил на лэд-ди Та…

Любил ли я её? На этот вопрос я не мог ответить себе однозначно. Но какая-то нежная грусть щемила в груди каждый раз, когда я вспоминал её. Нет, право, если и не жениться на ней, то уж вытащить-то её из этого забытого Обоими дрогоута всё же непременно стоит!

Конкурсная комиссия в составе меня утвердила предложенные образцы, и я запустил их в серию по принципу изготовления в геометрической прогрессии: скопировал образец, затем подложил к нему получившийся дубликат и при дальнейшем копировании получил уже две копии. С них – четыре, потом восемь, шестнадцать и так далее. Словом, как в той притче о шахматной доске и рисовых зёрнышках. Очень скоро то отделение трансфертора-модулятора, в который помещались образцы, заполнилось до самого верха, и я его уже не открывал: только подкладывал новые порции дров из тачек в отделение для расходных материалов да выгребал из третьего бункера бриллиантовые монеты и ссыпал их в те же тачки.

* * *

На Бади гора алмазных монет произвела гораздо меньшее впечатление, чем я ожидал. За те несколько дней, в течение которых ему в качестве министра финансов пришлось оперировать огромными суммами, он полностью переменил отношение к деньгам. Они для него стали лишь средством достижения государственных целей. Сдержанно порадовавшись моей новой «находке», он по-деловому спросил:

– Какую цену априйского тима установим? Слишком большую загибать не стоит, иначе спросом пользоваться не будут.

– Двадцать золотых – нормально?

– Многовато. Думаю, один к шести – самый раз. К тому ж мне кажется, что, когда кончатся эти деньги, Светлому не составит труда найти в Подземном Городе новый клад, – заговорщически подмигнул мне Бади.