litbaza книги онлайнДетективыЦена жизни - смерть - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 95
Перейти на страницу:

Стук закрывающейся за ним двери вернул Турецкого к действительности. Он позвонил в Институт русского языка. Номер Кривого был занят. Турецкий продолжил чтение, потом через пару минут позвонил снова. И опять было занято. Тогда он поставил аппарат на автодозвон и почти сразу удивленный голос Кривого ответил:

— Александр Борисович?! А я как раз вам звоню, а у вас все занято и занято…

Ну и ну, подумал Турецкий, мы умудрились несколько раз одновременно набрать друг друга.

— Я здесь в ваших краях оказался и могу заехать. Хочу кое-что показать.

— Сейчас закажу пропуск, — сказал Турецкий.

3

«…Я уехала из Москвы на Байкал в лимнологический институт в поселке Листвянка Иркутской области.

Я не могла больше жить в Москве, в нашей пустой квартире. БГП-2 уговаривал меня не уезжать, уверял, что человек так устроен: быстро ко всему привыкает, к пустой квартире особенно. Может, он так и устроен, а я нет. Я не могла привыкнуть. Каждую ночь меня мучили кошмары, я даже стала понемногу верить в привидения и расставляла им хитроумные ловушки, чтобы непреложно доказать их существование.

Потом поняла, что просто схожу с ума.

Я насела на своего бывшего научного руководителя, который практически забросил науку и ударился в бизнес, но сохранил обширные связи в академических кругах. Он тоже отговаривал меня уезжать из Москвы. Советовал разменять квартиру, предлагал место коммерческого директора в возглавляемом его хорошим знакомым перспективном совместном предприятии, занимавшемся оптовой продажей косметических средств. Что, дескать, недалеко от нашей биохимии.

Бизнес по-новорусски меня никогда не привлекал, и я настояла на своем.

Мне дали микробиологическую лабораторию в лимнологическом институте, правда, предупредили: финансирования нет и не предвидится, из двенадцати сотрудников остались всего двое аспирантов, которые тоже вот-вот сделают ноги — они биологи и ничего не смыслят в оборудовании, которое порядком устарело и требует постоянной заботы профессионала экстра-класса, который был всего один, да и тот недавно уехал на историческую родину.

И я с радостью согласилась.

Прилетев в Иркутск, я первым делом заглянула к ДСДД, но дома его не было — лежит в больнице, объяснили мне соседи, что с ним, они не знают — два дня назад забрала «скорая». С нехорошим предчувствием я отправилась на его розыски. С ним, слава богу, оказалось все в порядке (относительно, конечно). «Сверзился с крыльца, — усмехаясь, сказал ДСДД, — ступенька прогнила, а починить — руки не доходили. Вот в наказание обе и сломал». Времени у меня было совсем мало. Он понял это, покряхтел и добавил: «Нужно нам поговорить, но не сейчас — больница все мозги отшибает. Звони, меня через месяц выпишут, приедешь на выходные».

Я, конечно, пообещала и созвонилась с ним через месяц, но приехать не смогла.

У меня поперли результаты!

Именно поперли, как будто прорвало плотину; случилось то, о чем долго говорили классики: количество перешло в качество. Трудно поверить, но за этот месяц я продвинулась гораздо дальше, чем Дед, родители и я сама за предыдущие сорок с лишним лет.

Аспиранты мои перевелись в другой отдел — они оба занимались вирусологией, и наши научные интересы не имели точек соприкосновения. С первого августа мне обещали выделить трех свежих биохимиков — выпускников Иркутского университета, а пока что приходится все делать самостоятельно. Ну и ладно.

Зато из планктона мне удалось (!) выделить активный белок (я назвала его БЭ — «байкальским эликсиром»), ответственный за его уникальные свойства. В частности, «байкальский эликсир» весьма необычным образом блокировал действие некоторых анестезирующих препаратов, что позволяло надеяться в буквальном смысле слова на чудо: он мог стать основой для создания уникального лекарства — это будет переворот в медицине, сравнимый с открытием пенициллина или вакцины против оспы!

Справедливости ради надо заметить, что к подобным выводам, немного, правда, более робким, мы пришли вместе с родителями еще год назад, но тогда действующее начало планктона было пока неизвестно, а результаты опытов нестабильными. Ну а по большому счету, ведь еще Дед в свое время строил смелые гипотезы относительно целебных свойств планктона, но тогда не существовало технологии, позволяющей продлить жизнь БЭ, он слишком быстро денатурировал, не успев проявить себя в полную силу.

В своем природном состоянии БЭ действительно крайне неустойчив, собственно, мое открытие и заключалось, главным образом, в нахождении метода стабилизации, после этого выделить его — уже дело техники.

Я целыми сутками не выходила из лаборатории, синтезируя новые искусственные модификации БЭ и анализируя их свойства. Мои запасы планктона подошли к концу. Выращивать его «в неволе» я пока не научилась, в этом смысле со времен Деда мы не продвинулись ни на шаг.

Я подвела итоги своей трехмесячной деятельности — с мая по июль — и поразилась, сколько же я всего наворотила, ужаснулась тому, сколько предстоит сделать (раз в пятьдесят больше), и засела за составление отчетов, прошений в соросовский комитет, в Иркутский центр Академии наук, в Академию медицинских наук и еще в десятки инстанций. Нужно было добиться хоть какого-нибудь финансирования, чтобы мои новые сотрудники не разбежались в первый же месяц, чтобы снарядить экспедицию за новой партией планктона, чтобы подключить биологов, специализирующихся на планктоне: кто-то же должен наконец его «приручить», и этим следует заняться профессионалу, в чем наши многолетние бесплодные попытки убедили меня на все сто процентов.

Первого августа явились трое моих долгожданных выпускников. Один из них некогда нырял с аквалангом. На следующий же день я вместе с ними выбралась наконец в Иркутск — готовиться к охоте за планктоном…»

4

Кривой с порога заявил торжествующе:

— У меня сюрприз, я знаю имя вашего поэта!

— Ладно уж, погодите, — проворчал Турецкий, предвкушая маленькую победу. — Слишком долго вы возились. Мы, знаете, и сами не лаптем щи хлебаем. Сейчас я и сам угадаю. Это Пастернак, верно?

Кривой тут же округлил глаза и отрицательно помотал головой.

— А кто ж тогда? — удивился Турецкий.

— Да с чего вы взяли, что Пастернак? — еще больше удивился Кривой.

— Ну вот. — Турецкий достал из папки еще один лист. — Тут еще есть несколько строф, я вам сразу не показал. Якобы Пастернака, по крайней мере, автор дневника ссылается на него. Проверьте-ка, пожалуйста.

— Проще пареной репы. — Кривой бегло просмотрел. — Безусловно Пастернак. Это что-то из военных стихов.

— Я бы хотел, чтобы вы все-таки тщательно сравнили, так сказать, с первоисточником.

— Ну ладно, — сказал Кривой и достал из портфеля… томик Пастернака. — Вот, сами смотрите. Три строфы Пастернака полностью соответствуют оригиналу, хотя и выдернуты из общего контекста — стихотворения «Смерть сапера», написанного в декабре сорок третьего года.

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 95
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?