Во времена возвеличения Амона появляются некоторые случайные упоминания о боге Атоне. Подобно Амону-Ра, он был солнечным богом, но представлял собой очень маленькую рыбку. Затем, где-то около 1390 года до н. э., у фараона Аменхотепа III и его главной жены Ти, женщины незнатного происхождения, родился сын и наследник. Юного царевича назвали Аменхотепом в честь Амона; он вырос в царском дворце в Фивах, где его, несомненно, учили почитать в первую очередь тех богов, которые покровительствовали его городу и дому. Когда юный Аменхотеп IV взошел на трон, его короновали в Фивах. Больше других богов новый царь почитал Амона. Он также построил храм малозначительному божеству Атону, которого тогда изображали в виде человека с головой ястреба – как и Ра-Харахте.

Затем – почти внезапно, чуть ли не в одну ночь, как это представляется нам многие столетия спустя, – произошла революция. Аменхотеп IV отбросил свое официальное имя и взял себе новое: Эхнатон, в которое входило имя бога Атона. Он перенес свой дворец из Фив в новый город, также названный в честь Атона, и распорядился, чтобы его гробница была построена в окрестностях этого города. В новых городских храмах Атона изображали не в виде человека или человека с головой животного, а в виде диска, единственной антропоморфной чертой которого были лучи, оканчивающиеся человеческими ладонями. Эти руки-лучи означали символы жизни фараона. Через некоторое время после переноса столицы фараон разослал по всей стране эмиссаров, приказав им сбить со стен храмов и гробниц имена других богов. Особенно досталось Амону – не было пощажено даже имя Аменхотепа, отца Эхнатона, поскольку в этом имени содержалось ненавистное слово. В некоторых случаях из надписей было изъято множественное число слова «бог» – «боги».

Это те факты, в которых мы можем быть уверены. Дальше мы вступаем в область догадок и предположений, которые переплелись со всякого рода ненаучными предубеждениями, и почти невозможно отделить логику от эмоций. Я, конечно, и сама несвободна от предубеждений – на меня по сей день оказывает действие образ Эхнатона, с которым я столкнулась на страницах книги Джеймса Генри Бристеда, считавшего короля-еретика «первым монотеистом» и «первой индивидуальностью в истории». Бристед восхищался Эхнатоном; великолепный литературный язык этого ученого и его эрудиция создают незабываемый облик бледнолицего мечтателя, хрупкого телом, но могучего душой, неколебимо стоящего против сил реакции, чтобы создать бога, который почти становится Богом[19].

Кто может устоять перед подобным образом? Он затуманивает мой разум и сейчас, когда я пытаюсь писать об Эхнатоне рационально; похоже на то, что яростная ненависть некоторых ученых к этому человеку вызвана именно его величием. А ненависть удивительно велика. Некоторые современные историки считают весь эксперимент с Амарной лишь «дегенеративным продуктом больного мозга», а Эхнатона – уродом и извращенцем. Его обвиняли в женитьбе на своей одиннадцатилетней дочери и в том, что она от него забеременела; в том, что он развелся со своей красавицей женой Нефертити; в том, что у него было противоестественное влечение к своему молодому зятю. На основании некоторой гротескности ранних статуй молодого царя делают выводы о том, что изображения эти точны, что Эхнатон был обречен какой-то паталогией, которая оказала негативное влияние на его мужскую силу. Однако в наши дни точно – насколько точно может быть установлен факт в нашем столь неточном мире – известно, что у Эхнатона было шесть дочерей. Этот факт совершенно игнорируют ученые мужи, упорно цепляющиеся за свои теории. Это упорство наглядно показывает, насколько научный характер носят «дебаты по Эхнатону». Даже «высокая мода» того периода трактовалась как упадническая – мужчины носили женскую одежду и копировали женские прически! Все эти аргументы, мне думается, такое же преувеличение, как нарисованная Бристедом романтическая картина.

Невозможно говорить о «периоде Амарны», как его называют, не рассказав о самом Эхнатоне. Обойти эту фигуру немыслимо – это как раз тот случай, когда движущей силой истории была отдельная личность. Трудность состоит в том, что мы не знаем об Эхнатоне практически ничего, кроме результатов его деятельности; и хотя эти результаты довольно ясны, выводы из них можно сделать разные, и потому почти всегда эти выводы носят печать индивидуальности того человека, который их высказал. Я хотела бы привести несколько примеров подобных выводов – только для того, чтобы показать читателю, что те утверждения, которые он может найти в книгах об Эхнатоне, часто основаны на ничтожных крохах правды.

В наше время брак отца со своей дочерью невозможен. Мы не можем знать, существовал ли такой запрет у египтян; факты говорят, что в царских семьях было несколько браков между дочерью и отцом; один такой случай почти бесспорен. Однако версия о любовных отношениях Эхнатона со своей третьей дочерью, Анхесенпаатон, которая позднее стала его супругой, основана на одной поврежденной надписи, рядом с которой изображена женщина, несущая ребенка. Надпись гласит: «Дочь царя, из его тела, которую он любит, Анхесенпа…», после чего следует неразборчивый отрывок, а затем слова: «…родился от царской дочери, из его тела, кого он любит, Анхесенпа…» Ясно, что молодая царевна была матерью ребенка; но его отец не назван, и потому нет никаких оснований относить перечисленные в начале титулы и имя к ребенку, а не к матери. Тем не менее некоторые научные книги утверждают, не приводя никаких доводов или объяснений и руководствуясь только этим поврежденным текстом, что Эхнатон женился на своей дочери и был отцом ее ребенка.

Разрыв Эхнатона с прекрасной Нефертити также относится к предположениям, основанным на недостаточных свидетельствах. Любовная история этой царственной пары – величайшая в истории Древнего Египта, ведь ни Антоний, ни Клеопатра не были собственно египтянами. Существует предположение, что в конце своего правления Эхнатон оставил Нефертити, или она его покинула, и романтическая идиллия пришла к печальному концу. Свидетельства: в одном из дворцов Амарны имя Нефертити соскоблено и заменено именем дочери, но не Анхесенпаатон, а Меритатон, самой старшей. Кроме того, Эхнатон наградил одним из эпитетов своей жены своего зятя и наследника, Сменхкара. Из этого свидетельства – если его можно так назвать – возникла гипотеза о возможном отчуждении. В наши дни это часто выдается за факт, даже чаще, чем женитьбы отца на дочери.

Так же осторожно, как мы подходим к изучению фактов, касающихся самого Эхнатона, мы должны подходить и к рассмотрению новой религии Эхнатона. «Революция» Амарны – если мы можем использовать этот термин по отношению к событиям, не связанным, как можно считать, с политическим переворотом, – привела к появлению многих совершенно новых явлений. Мы уже упоминали об изменении художественных канонов. Хотя еще в почитании Амона, например в провозглашении его «единственным богом», отмечены некоторые черты новой религии, все же, я думаю, нельзя не видеть, что реформы Эхнатона были радикальными. Мы попытаемся это доказать.

Сначала необходимо ответить на принципиальный вопрос: кому на самом деле поклонялся Эхнатон? Атона изображали в виде солнечного шара; его вырезали на очень выпуклых барельефах, так что трехмерность Атона сомнений не вызывает. Некоторые ученые считают, что с чисто внешней стороны этот бог – наименее абстрактный из всех богов Египта. Изображения богов в виде полуживотных, полулюдей могли – и должны были! – носить символический смысл, но солнечный диск – это реальность, видимая каждым на небе. Есть ученые, которые считают, что солнечный диск был символом, и в этом качестве его форма является самым абстрактным изображением головы бога.