— Нет, не оглохнешь, — пробормотал он, — так сиди.

Автобус мягко тряхнуло, ориентацию в пространстве я почти потерял.

Подъем, снова подъем — довольно крутой, и спуск вниз, по брусчатой дорожке, с подпрыгиванием и набиванием синяков. Иногда автобус шуршал по мелким камешкам, иногда мягко катил по утрамбованному песку, но потом вновь начинались валуны, и меня начинало подбрасывать. Спускались по спирали, дождь стучал в стекла. Это ощущение: вниз и по кругу, да еще по кочкам, было не то что неприятным… Ненормальным.

— Как будто на северных оленях едем, — проворчал я.

— Рога только подобрать придется, — неожиданно резко сказал Петер. — Держись!

Чьи рога, куда подобрать — я не понял. Мысленно я уже нарисовал впряженных в наш автобус оленей со «схлопнутыми» перед узким местом рогами.

— Держись! — тупо повторил Петер, складывая при этом меня пополам. Я уткнулся носом в колени и попытался выполнить приказ: ухватиться за что-то.

Бесполезно.

Нас тряхнуло еще раз, а потом автобус страшно заскрипел.

Завизжали дверцы, застонали бока, с ужасом разбежались лопнувшие стекла.

— Ногу подтяни, дурак! — вдруг заорал Онищук.

Я и так уже принял позу эмбриона, но левую ногу подтянул под сиденье.

И слева же вдруг потянуло свежим ветром.

А потом и справа. И подуло в уши. И стали громче все звуки. И… Все остановилось.

— Вольдемар — ас, — уважительно протянул кто-то сзади. — Посадил все-таки машину.

Остальные захлопали.

— Как второй автобус? — узнал я голос Циферблата. Почти без выражения, с требовательной скукой. Но с завязанными глазами все эмоции проявляются заметнее. Явно слышу, психует он. Что-то идет не так… Все идет не так. Я ль тому виной?

— Сплющило в жестяной лист, — это Главный. — Хорошо, Иохан сообразил команду «Прыгать» дать. Сейчас докладывает, что без жертв.

Дальше говорили приглушенно: «складка коллатерали», «могло всех размазать», «Вольдемар по оси тоннеля шел, сначала вверх понесло, потом сдержал и на посадке», «силен мужик». «Нет, опыт!»

И все стихло.

— Они куда? — спросил я.

Петер молчал. Судя по возне и мелодичному звяканью, пытался снять с себя браслет.

Ушел.

Что там за звуки? Выстрелы, никак? Что все свалили — и так понятно. А я тут сижу!

Я вытянул в сторону руку, но поймал лишь воздух. Стенки-то у автобуса нет!

Попробовать снять повязку?

Узел крепкий, но стянуть, стащить…

Уф, еле удалось. Я на миг зажмурился — непривычно светло, да еще и дует с обеих сторон, сижу, как в трубе.

Попробовал встать — закололо руку.

Второй браслет! Куда Петер прицепил его?

Я наклонился к переднему сиденью — колоть перестало.

Вот и браслет. Закреплен на ручке, составляющей одно целое со спинкой пассажирского сиденья. Сиденье пластиковое, в верхней части спинки — специальная прорезь, чтобы можно было ухватиться. На этой верхней дуге спинки, предназначенной для стоящего пассажира, и красовалась вторая побрякушка.

Не понимаю, как Петер ухитрился надеть ее сюда? Кольцо сплошное, ключом не откроешь. Растягивается — да, но не размыкается же! Или как-то размыкается?

Я пытался раскрыть манжету и так и сяк, тянул во все стороны, даже сжимал! Эффекта никакого.

Как бы ее содрать…

Расплавить или размягчить пластиковую спинку, освобождая кольцо? Нет, нос обожгу.

Я похлопал себя второй рукой по карманам — тьфу, да и нет у меня зажигалки.

Как же сидеть неудобно. Откидываюсь назад — начинает щемить руку.

Положил ладонь на злополучное кресло — не болит, зато начинает затекать, неудобная поза. Но безопасная. И вообще — нечего ворчать, можно представить, что я держусь за эту ручку во время движения.

А представить трудно — автобус стоит, а стенок нет. Карусель в парке аттракционов.

Вместо машинок и корабликов — пластиковые сиденья.

Может быть, просто отбить эту спинку? Кресло впаяно в несущие металлические опоры, можно попробовать треснуть посильнее. И я выйду из автобуса, гордо неся перед собой эту спинку. Или зажать ее локотком, как мольберт… Забавное будет зрелище.

Но для начала надо ее отбить.

Хватит ли сил?

Я попробовал ее ощупать, вдруг где полая, туда и вдарю…

Пальцы проскользнули в трещину.

Ага, как бы нежно ни сажал Вольдемар автобус, а хлипкие сиденьица не выдержали, покоцались немного.

Я откинулся назад, отклонившись к проходу, насколько позволяла боль в руке, и ударил ногой по спинке, по краю щели.

Ручка, на которой висел браслет, раскололась. По этой трещине я потихоньку браслет и протащил.

Положил его в карман. Пригодится.

Повезло с трещиной, сам бы я справиться не смог.

Петер был уверен в надежности конструкции и не сомневался, что я тут тихо буду сидеть.

А я и буду тихо. Что мне, больше всех надо? Мне б найти Светку — и домой. А лезть и смотреть на драку… Не малолетний же я пацан. Там и шальная пуля задеть может. И осколок. Чего-нибудь.

Лучше сидеть в микроавтобусе без боковых стенок, который покачивается вперед-назад на чем-то неустойчивом.

Что там у нас такое? Сложенный, как карточный домик, компьютерный стол.

А сам автобус стоит носом на ковролине офиса. Такую красоту только Шварц и Джеки Чан проделывают. Чтоб на любом транспортном средстве — вжих — и на первый этаж конторы. Нет, Конторы. Так и произносить: после паузы и с придыханием, чтобы все понимали, что Контора — с большой буквы.

Здесь на одном из уцелевших кресел и посижу, зачем мне глубже?

* * *

Забавное занятие — красться по коридору незнакомого здания. Мимо стеклянных стенок, мимо закрытых дверей, вперед, на приглушенный звук ругани и вспышки ярко-зеленого света. Ощущение, как в компьютерной игрушке. Вокруг происходит что-то опасное, а не страшно.

Лишь странные стоны.

Раненый лежал перед раскрытой дверью в большой зал. Я приподнял беднягу и прислонил к стене. Тот внимательно посмотрел мне в глаза и потянулся рукой во внутренний карман пиджака.

А парень-то не в камуфляже…

Я отпрыгнул, спрятался за опорную колонну. Не переставая стонать, он вытащил нехилую пушку и попытался направить ее в мою сторону, но не удержал и обессиленно выронил.

Я перешагнул через него и пошел вперед.

Первый зал пуст, второй — пуст, но оттуда хорошо было видно и слышно, что творится в третьем…