Она вскочила и положила тетрадь на стол, расправив холст.

В это время вернулся Иван и тоже подошёл к столу. За ним потянулись остальные. Они разглядывали изображённого на портрете человека. Даже заведующий с видимой неохотой встал и, вытянув шею, смотрел из-за Лизиного плеча.

— Странно как, — восторгалась Лиза, — холст точно старый, а изображён на нём именно Путин! Ничего не понимаю.

— Может быть, холст намеренно состарили? — предположил Сергей, — чтобы выдать за раритет?

— Но почему здесь Путин-то?! — воскликнула Гончарова, — постойте, мне показалось, там на обороте, что-то написано.

Она осторожно перевернула холст изображением вниз.

— Точно! Только вот как прочесть? А, впрочем, можно разобрать, хотя почерк такой стремительный, летящий, но отнюдь не каракули.

И она в полной тишине прочла:

— «Сего года осьмого числа обрил бакенбарды, дабы чела не затмевали, и художник запечатлел бы его в истинном виде. Также кудрей изрядно поубавил. Необходимость этого возникла вследствие непредвиденного случая. Проездом был в Иверской губернии и останавливался на ночь в постоялом дворе, где встретил человека, явно имеющего сходство со мной, только без бакенбард и пышной шевелюры. Оказались мы дальней роднёй по отцовской линии. Они именовались прежде также «Пушкины», потом, однако, прадеда моего неожиданного знакомца кто-то прозвал Путятой за талант находить точные пути в здешних густых лесах. Так потомки его стали уже не Пушкины, а Путятины. Я пишу эти строки затем, чтобы читающий их не мог усомниться в том, что изображён здесь поэт Пушкин, а дарю я портрет свой Путятину Ивану в знак приязни и с родственным чувством».

Гончарова подняла глаза.

— И его подпись здесь, внизу, — сказала она тихо.

— Архив! — воскликнула Елизавета, — это же тайный архив Пушкина!

Она с укором посмотрела на Харламыча:

— Так значит, вы пытались его спрятать? Как же так?

Черноморов отвернулся.

— Казимир Харламович…

— Ну, что, что? — разозлился он, — да, я, как только получил опись из архивов ФСБ, сразу же принялся за поиски. Там шла такая кутерьма, что никому и дела не было до пушкинского архива. Я тетрадку изъял, а потом, когда вы, уважаемая Елизавета, разобрались со всеми этими завалами, под самый низ-то и подсунул вот на эту полочку. Дома хранить такую вещь опасно. Я, как только увидел его, — тут Казимир указал на Ивана, — сразу смекнул, зачем вы все пожаловали. А уж когда он тетрадку вытащил на свет Божий, то…

Он посмотрел на Ивана с вызовом:

— Ещё один родственничек, да? Ну, забирайте, забирайте.

И тут спутники молодого рыбака и по совместительству историка внезапно разглядели то, чего не замечали до этой самой минуты — невероятнейшее сходство его с портретом!

— Вас… послал Путин? — Наталья Николаевна во все глаза смотрела на Ивана, — вы… его родственник? И… линии рода вашего пересекаются с родословной Пушкина? Но… Это же сенсация!

Иван молчал и только улыбался. Гончарова перевела взгляд на Харламыча.

— А вы… Вы же могли рассказать журналистам… Впрочем, вы, вероятно, человек корыстный. Вы хотели продать эту тетрадь на каком-нибудь аукционе, да? Хотели стать миллионером?

— Хотел, да расхотел, — вздохнул Черноморов, — человек я уже не очень молодой. А пожить ещё хочется.

— Да, за тайный архив Поэта началась бы нешуточная драка среди коллекционеров, — продолжала Гончарова всё так же задумчиво, — могли не только миллионов не получить, но и жизни лишиться.

— Да уж, — снова вздохнул Казимир Харламович, — вы дальше-то полистайте.

— Давайте я, — сказала Лиза нетерпеливо и принялась осторожно перелистывать страницы тетради.

— А Мона Лиза здесь зачем? — спросила она, развернув очередной вкладыш.

На нём и в самом деле была копия портрета работы Леонардо да Винчи.

— А вы читайте, — проговорил Казимир, — там всё написано.

— «Кажется, разгадал леонардову загадку, — перевернув страницу, начала читать Лиза, — сия дама, жена флорентинца Франческо дель Джокондо, понимает о мире и сущности вещей гораздо более нас. Хотя и не могла владеть достаточными знаниями об оных. Отчего же проистекает её осведомлённость, так мастерски ухваченная кистью гения? А оттого, что сам он знал неизмеримо более того, что возможно было узнать человеку его времени и положения. Говорят, что художник приглашал музыкантов для развлечения своей модели и готовил ей также другие сюрпризы. Но только ли для развлечения? Или же для той цели, чтоб на лице её, сообразно создаваемым им обстоятельствам появлялось и нужное ему выражение? Леонардо добился такого воздействия на лицезреющую публику, что потомки вот уже несколько веков бьются над этою загадкой и разгадать её не могут: отчего странная улыбка Моны Лизы дель Джокондо так завораживает и притягивает взор? Я теперь разгадал. Да Винчи был художник, гений, однако же, ко всему прочему, большой учёный. Зарисовав безсчётное количество человеческих лиц, он заподозрил, что у лжецов и подлецов хитрое и лукавое выражение откладывает свой отпечаток, а у героев — свой. И стал искать типические лица, сопоставляя их между собой и собирая воедино свойственные каждому типу черты. Но ему мало было и того! Он подбирался к главному — с математическою точностию узнать и подобрать те характерные для каждого типа черты, которые, уводя в будущее его мысль, дали бы зримый образ нерождённых ещё поколений. Известно, что богатый редко женится на бедной девушке, а бедный точно никогда не может жениться на богатой, разве что случай один на тысячу. Но у богатства и у бедности свои приметные черты. Вот и выходит, что подлец непременно родит подлеца же, а кроткий — ещё более кроткого. Куда же нас уводит стрела времени? К каким лицам и типам черт? Вот о чём думал Леонардо, когда писал этот портрет. Остаётся спросить себя — какой же образ он явил нам? Кого представил? Кто, посмотрев в этот портрет, как в зеркало, сможет воскликнуть: «это я!»

А, кстати, вот нелепость и анекдот — ведь это я!»

«И хотелось бы верить всему, — думал Сергей, лёжа на толстом, но жёстком спортивном матрасе и прижимая к своему плечу голову спящей Лизы, — да очень уж фантастично всё это».

После того, как они до хрипоты наспорились и накричались, выясняя, похож ли Путин Владимир Владимирович на Пушкина Александра Сергеевича, а оба вместе — на созданный великим художником портрет Моны Лизы, их всех внезапно сморил сон. Иван улёгся в дальнем углу, подвинув туда матрац, Гончарова прикорнула на диванчике, крепко прижав к себе тетрадь, Лиза посапывала, уткнувшись носом в плечо мужа. И даже Черноморов уронил голову на сложенные руки и задремал, сидя за столом. Только Сергей не мог уснуть. И у него нашли типичные черты, не говоря уж об Иване. Тот просто молод ещё, поэтому и не бросалось в глаза сходство с Президентом. И в самом деле, что ли, родственник? Бог его знает. Сергей покосился на спящего парня. Спит или притворяется? Прямо Штирлиц какой-то.