В этом плане характерно, что одним из наиболее острых приемов их проверки было предъявление «Жанне» одним из знакомых записки с русским текстом. Она, повертев листочек, выразила полное равнодушие и недоумение. Именно этот прием проверки «с русским текстом» у нас в Центре был расценен как наиболее угрожающий безопасности нелегалов. Но «Жанна» оказалась молодцом, хладнокровно среагировав на эту провокацию.

Центр после длительного молчания, которое явилось довольно мучительным периодом неопределенности для обоих нелегалов, ответил согласием с их предложением не спешить с отъездом. Помню, что у нас были и перестраховщики, которые высказывали сомнение в разумности предложения нелегалов.

Давая согласие, мы санкционировали активизацию разведывательной работы «Сепа» и «Жанны» и завершение создания пункта двусторонней радиосвязи. В этом направлении «Сепу» разрешалось подобрать для проживания подходящий небольшой особняк.

Первые оперативные задания резидентуре «Сепа» касались розыска в европейских странах агентов внешней разведки, связь с которыми прервалась с началом войны. Кончился период, когда более трех лет местные спецслужбы держали их «под колпаком». Разведчики так оценили этот период:

«В итоге навязанный нам контрразведкой серьезный профессиональный экзамен был выдержан… И в последующие десять лет мы результативно выполняли самые острые операции, не чувствуя на затылке беспокойного дыхания контрразведки».[55]

Еще раз тщательному анализу положение «Сепа» и «Жанны» подверглось в Москве, куда они выехали для отчета и краткого отдыха. Тогда было однозначно определено, что они своей выдержкой, правильным поведением и реакцией на мероприятия спецслужб рассеяли их подозрения и, проявив тонкое понимание замыслов, переиграли спецслужбы. Было констатировано, что теперь ничто не мешало выполнению основного задания.

Первые задания по розыску агентов были получены «Сепом» и «Жанной» по Испании и Португалии, где внешняя разведка в то время не располагала другими возможностями. Из двух агентов в Испании — «Торреса» и «Баркони», первый был найден. Он оказался известным человеком, политическим обозревателем и согласился продолжить сотрудничество с внешней разведкой. «Баркони» же четыре года назад скончался.

Задание по Португалии касалось ответственной операции по встрече с ценным источником, которому надлежало передать инструкции Центра, крупную сумму денег и принять информационные материалы.

Такие задания стали поступать регулярно в шифровках по радио, а поступавшие от источников информационные сообщения «Сеп» и «Жанна» направляли в тайники по конспиративным адресам либо передавали через тайники.

Позднее поступило задание лично для «Жанны» — разыскать в Испании агента. Это была бывшая участница гражданской войны — «Венера», последний известный адрес ее был 15-летней давности. Розыск ее оказался затруднительным, но «Жанна» проявила настойчивость и сумела ее найти. Но «Венера» оказалась физически нездоровой и от ее дальнейшего использования пришлось отказаться.

Поступали и сложные поручения, вроде передачи через тайник в Барселоне инструкций Центра для некоего «Хосе». При этом полученную по радио инструкцию следовало перевести на язык «Хосе», заделать в камуфляж, провести через границу, подобрать тайник в Барселоне и заложить в него.

В своих воспоминаниях «Сеп» и «Жанна» пишут и о различных «нештатных» ситуациях, возникавших у них при многочисленных поездках по странам Европы. Таких, как при кратковременной поездке в Кельн, в Германию, где они встретились с агентом «Георгом» и получили от него важную информацию о западногерманской разведке. Тогда официант в поезде обратил внимание, что они «не успели доехать до Германии, а уже возвращались». И спросил их об этом. Федоровы оправдались. У «Сепа» и «Жанны» возникли опасения, не мог ли он известить об этом немцев, ведь они везли через границу «горячую информацию» о немецкой разведке. Но все обошлось.

После приобретения отдельного дома нелегалы оборудовали в нем надежный тайник для рации и, получив радиопередатчик, провели несколько пробных сеансов радиосвязи. Так началась регулярная работа пункта связи между Центром и нелегальным источником разведывательной информации, действовавшим в западноевропейских странах. Поток информации стал неуклонно возрастать.

Нагрузка на «Сепа» по работе на рации значительно увеличилась, и Центр разрешил обучить «Жанну» приему из Центра односторонних радиоматериалов. «Жанна» оказалась способной ученицей и скоро стала принимать шифровки в азбуке Морзе как заправский профессионал.

По завершении к 1958 году организации пункта радиосвязи «Сепу» поручили взять на связь и руководство ценного источника информации Брига, высокопоставленного сотрудника НАТО.

«Сеп» встречался с ним, как правило, раз в полтора — два месяца, за исключением тех нередких случаев, когда у «Брига» была срочная информация.

Материалы, полученные от «Брига», обрабатывались «Сепом» и «Жанной» и тут же передавались в Центр по радио. Все они являлись особо секретными, вскрывали замыслы и планы НАТО, направленные против СССР и стран социалистического содружества.

Документацию и материалы «Брига» нелегалы передавали через тайники.

Информация «Брига» была многообразной и сложной для обработки. Нелегалы пишут:

«После каждой встречи с ним, отложив все иные дела, мы с Жанной прочитывали полученные материалы, классифицировали их по степени важности и срочности: что необходимо сразу же передать по радио, а что отправить в Центр по другим каналам. За этим занятием проходили не только вечера, но и ночные часы».

Пример одной из информации «Брига»:

Работа с «Бригом» оставалась основной задачей нелегальной резидентуры в области разведывательной деятельности наряду с четким функционированием регионального пункта связи со всеми источниками информации, замыкавшимися на него по нелегальным, почтовым, тайниковым и иногда курьерским каналам связи.

При этом в резидентуру поступали эпизодические задания по установлению связи с агентами в других странах, куда «Сеп» и «Жанна» для этих целей совершали поездки. Однажды они встретились с курьером Центра в Германии. Наряду с инструкциями по работе он вручил им пачку личных писем от родных «для прочтения на встрече».

По этому поводу нелегалы вспоминают:

«Письма от родных всегда были для нас большим событием… ведь мы их получали, по понятным причинам не так часто. Тут же на клочке бумаги набросали несколько строк родным и передали товарищу».[57]