Что такое самосознание, понять в категориях мышления так же невозможно, как и понять, что такое бытие. Мышление здесь подходит к границам своих возможностей. Можно предложить математическую интерпретацию, но, конечно, не самосознания как такового, а только психофизических процессов, его сопровождающих и отчасти обусловливающих. Во всяком случае, в динамике этих процессов можно различить:

— с одной стороны, некую устойчиво-подвижную центральную зону активности, спонтанно порождаемую указанными процессами, которая «стягивает» их к себе и управляет ими;

— с другой стороны, окружающую эту зону «окрестность», в которой психические процессы достигают максимальной взаимосогласованности и организуются в некую динамическую структуру, координируемую зоной.

«Святое» создается только в сознании человека и только там существует; это сугубо человеческая категория. Как в непостижимой реальности, бесконечно превосходящей человека со всеми его смехотворными потугами придать ей свои характеристики, может быть место для чего-то «святого»?

Если у кого-то есть «святыни», это означает, что он сознательно или бессознательно не принимает единства мира.

Мера интеллекта есть количество степеней свободы мышления.

Красота есть выражение средствами этого мира того, что находится за его пределами.

Когда рассуждают об относительности понятий «добро» и «зло», «хорошо» и «плохо», «прекрасное» и «безобразное», обычно упускают из виду, что, не будь в этих понятиях некоего объективного элемента, интуитивно воспринимаемого нормальным большинством, эти понятия не могли бы устойчиво существовать в умах и даже никогда не возникли бы. Другое дело, что этот элемент трудно уловить, вычленить, отделить, очистить от неизбежно сопутствующих ему компонентов субъективного восприятия и суждения. Всякая такая пара противоположных ценностных категорий — это нечто биполярное единое, без четко очерченных границ между ними и сферами их «притяжения». При этом можно сомневаться в существовании границ, но не полюсов. Относительность тоже относительна.

Идеи, слагающие мудрость, не могут противоречить друг другу так же, как цветы, из которых сложен букет.

Самые важные знания не имеют практического применения.

Интересная мысль редко бывает бесспорной, а бесспорная — интересной.

Прежде чем важные мысли кристаллизуются сознательно, они долгое время выплавляются подсознательно.

Чем выше значение информации в функционировании системы, тем меньше эта система зависит от количества и тем больше — от качества поступающей информации.

Мне представляется весьма сомнительным тезис, что свобода — это осознанная необходимость: может ли осознание чего бы то ни было делать такие фокусы? Это утверждение равносильно тому, что осознание зла превращает его в добро.

Книги, в которых слишком много слов с большой буквы, не вызывают доверия.

Если бы когда-нибудь душу удалось измерить, это как раз и было бы научным доказательством ее отсутствия.

Всему, что в жизни наиболее ценно, нельзя дать точного научного определения.

Как бы религия, философия, наука и искусство ни пытались каждое по-своему охватить жизнь, они всегда останутся внутри нее.

Не случайно слово «история» имеет два смысла: как ретроспектива развивающихся событий и как повествовательный сюжет. История человечества в первом смысле есть, по сути, и единственная история во втором смысле — история борьбы людей с природой и друг с другом за место под солнцем.

Насилие — основной лейтмотив истории человечества.

Вся история — сплошной пример того, что распоряжаются жизнью в основном те, кто ее не ценят.

Люди, чьи имена сохранила и донесла до нас история, в большинстве своем были эффективными организаторами, идеологами, вдохновителями и руководителями массовых убийств.

Немного есть областей, в которых люди проявляют столько же упорства и изобретательности, сколько в ограничении свободы других людей.

Никакое общественное устройство не может полностью устранить из человеческих взаимоотношений элемент эксплуатации — хотя бы потому, что его невозможно выделить из жизни «в чистом виде», как нельзя отделить море от впадающих в него рек. Можно только минимизировать этот элемент и придать ему цивилизованную маскировку, что разными способами и с переменным успехом делает современное общество.

В отношениях с природой у человечества может быть только одна выигрышная стратегия — сотрудничество. Все другие рано или поздно ведут к проигрышу.

Если философия — это любовь к мудрости, то образ жизни и мышления, который сформирован и диктуется современной цивилизацией, с полным правом можно назвать антифилософским.

На смену эпохам мыслителей и созерцателей пришла эпоха деятелей, и похоже, что других эпох уже не будет.

Те, кто руководствуются в жизни принципом «хоть как, но быстрее», зачастую опережают тех, чей принцип «лучше, но постепенно», и оказывают решающее влияние на развитие и исход событий. В этом причина многих комедий и драм, но чаще всего — трагедий.

Если государство для гражданина является всем, то данный гражданин для этого государства является ничем.

Где мало ценят человеческую жизнь и достоинство, там много говорят о долге.

Во все времена для всех государств воин был нужнее, чем мыслитель.

Всеобщее равенство должно быть в правах, но не может быть в правоте.

Весь ход развития человечества неопровержимо свидетельствует: государство, сделавшее войну своим главным делом, отстанет в развитии от других и в долгосрочной перспективе проиграет.

Все согласны с тем, что власть портит людей, но при этом всегда находится множество желающих проверить это на собственном опыте.

Где святыни, там и жертвоприношения.

Многие из тех, кого принято считать самыми масштабными злодеями в истории, никого сами не убивали. Но они много писали или выступали публично.

Абстрактный гуманизм применительно к действительности всегда проигрывал и будет проигрывать конкретному антигуманизму.

Человек по мере взросления приспосабливается к жизни в социуме так же, как животное — к жизни в природе. И этот процесс регулируется не предустановленными правилами поведения в обществе, нравится это кому-то или нет, а самими обстоятельствами жизни. Интересно, что эту, в общем-то, нехитрую истину люди с достаточно высокими нравственными задатками осознают довольно поздно, многие даже в зрелом возрасте. В то время как люди, не слишком обремененные моральными убеждениями, понимают это с детства на собственном примере.

Что хорошо для всех, очень отличается от того, что хорошо для каждого в отдельности. То же и с тем, что плохо.

Любой социальный институт внутри общества или государства — от церкви до армии и, разумеется, само общество или государство — возникает, существует и развивается как система реализации определенных глубинных психологических потребностей людей, имеющих общезначимый, массовый характер.