Камин – непременно с часами на полке и непременно в глазурованной плитке – был её хрустальной мечтой. Алевтина Викторовна обожала заходить в специальные магазины и подолгу рассматривать ассортимент, «примеряя» тот или иной немецкий, финский, эстонский камин к своим нынешним апартаментам и мысленно расставляя кругом все сопутствующие прибамбасы. Разные там сетчатые экраны, наборы из нескольких кочерёг на высоких подставках и, главное, кованые, плетёные, гнутые дровницы… Вот эти самые дровницы её положительно завораживали. Это вам не на пол с размаху, в ошмётках мусора и коры!.. Какое счастье будет красиво накладывать сухие берёзовые полешки, а потом не спеша, со вкусом подбрасывать их в огонь…

Увы, до сих пор хождения Алевтины Викторовны по магазинам были сущими хождениями по мукам. Нет, она не страдала от отсутствия денег. Денег как раз было достаточно – чем-чем, а высоким искусством извлечения прибыли из своего нищего заведения она владела вполне. И не то чтобы Алевтина Викторовна всё никак не могла подобрать камин по своему вкусу. Отнюдь – ей нравились решительно все подряд, прямо хоть покупай первый попавшийся. Ужас и трагизм ситуации заключался в ином. Никуда не годилась квартира.

За последние годы она с дочкой и внуками переезжала несколько раз, меняя свои жилищные условия, естественно, не в худшую сторону. Однако всё это были промежуточные этапы, далёкие от намеченной цели. Взять хоть её нынешнюю четырёхкомнатную в кирпичном доме на Шлиссельбургском… Алевтина Викторовна презрительно скривила губы. Кому-то – вроде того сосунка-телевизионщика – оно и было, может, как раз. Но по сравнению с хорошо отремонтированным старым фондом… окнами на Малую Конюшенную… Конура. Да ещё и на выселках.

В отличие от мальчишки-журналиста она очень хорошо знала, где и как надо жить уважающему себя человеку. Беда только, из-за этого самого байстрюка с новосельем придётся повременить. Хотя бы несколько месяцев. Пока всё не уляжется…

…Наведение красоты заняло больше часа, но в конце концов она осталась довольна. Для пятидесяти двух лет было очень даже неплохо. И потом, собиралась она не в высокое присутствие и даже не в ресторан – просто по магазинам… Она ещё повертелась перед зеркалом, любуясь, как играют бриллианты на золотом крестике, полученном недавно в подарок. Жаль, стояла зима, но уж в магазине-то она пальто распахнёт…

Собрав сумочку и с трудом застегнув изящные сапоги, Алевтина Викторовна позвонила в охрану: «Восемнадцать шестьдесят пять, примите!» – и включила под столиком маленькое устройство. Повесила трубку. Проверила в кармане ключи. Открыла дверь на площадку… И вот тут-то Нелепый Случай собственной персоной поднялся с лестничной ступеньки, на которой терпеливо сидел, и лёгкой походкой танцора двинулся к ней мимо лифта.

– Алевтина Викторовна? – полуутвердительно осведомился он, подходя. Она никогда раньше не видела этого человека и поводов для страха вроде бы не имела, но животное чутьё безошибочно подсказало ей, ЧТО сейчас будет. Смерть распространялась вокруг него, как углекислый дым от куска сухого льда на коробке с мороженым. Алевтина Викторовна хотела захлопнуть дверь, но не успела. На работе – естественно, между собой – её называли «Биг Аля» за гренадерский рост и внушительную комплекцию. Мужчина был гораздо меньше и легче, и толчок показался ей совсем не сильным, но отлетела она обратно в прихожую, как пушинка.

– Вот… – Она потащила из сумки цеплявшийся за что-то кошелёк с деньгами, язык заплетался, о том, чтобы кричать, и речи быть не могло. – Вот… на, возьми… всё возьми…

Ей показалось, будто он сделал какое-то движение, и мир разлетелся вдребезги, опрокидываясь в тишину. Позднее эксперты придут к выводу, что удар нанесли тяжёлым предметом – гаечным ключом либо монтировкой, замотанной в тряпку. На самом деле киллер действовал просто рукой. Он не пошёл в квартиру и даже не потрудился прикрыть за собой дверь. Просто спустился по лестнице и выкинул в ближайшую помойку тонкие кожаные перчатки. Пускай на здоровье приобщают их к делу, всё равно отпечатков и частиц, окромя Нечипоренкиных, никаких не найдут. Если только раньше перчатки не приватизирует какой-нибудь пронырливый бомж…

На другом конце телефонного провода вневедомственная охрана терпеливо ждала, чтобы Алевтина Викторовна покинула наконец квартиру и захлопнула двери, возобновляя контакт в сигнальной цепи. Однако хозяйка дома подозрительно мешкала, и Бог знает, какие могли тому быть причины. Вдруг она со всей семьёй отправилась в путешествие, и через порог волокли бесконечные чемоданы? Или по закону стервозности ей именно в этот момент подвезли новую мебель, и сейчас в прихожую с грохотом затаскивали гарнитур, и она позабыла на радостях дать охране отбой? Или – всякое ведь случается! – на самом деле дверь была давно и благополучно закрыта, просто в датчике что-нибудь не сработало?..

Лет десять назад к вопросу подошли бы с трогательной простотой. Ничтоже сумняшеся махнули бы рукой на всё дело, а когда Алевтина Викторовна по возвращении попыталась бы сделать контрольный звонок: «Восемнадцать шестьдесят пять, снимите!» – ей сказали бы о поломке и направили техника.

Нынче не то… Нынче и ворья развелось не в пример былым временам, и клиент пошёл один другого круче: случись вдруг покража – до пенсии не отмоешься. Отмываться не хотелось, и ситуацию с квартирой Нечипоренко решили проверить. Возле оснащённого домофо-ном подъезда остановились бело-синие «Жигули». Водитель остался в машине, а двое рослых ребят с автоматами поднялись на этаж.

Сквозняк бесконтрольно гулял по площадке и четырёхкомнатной «конуре». Он наверняка давно захлопнул бы квартирную дверь и тем прекратил всякие сомнения на пульте охраны, но дверь, качаясь, наталкивалась на препятствие. Алевтина Викторовна Нечипоренко лежала поперёк порога ногами наружу, и золотой с бриллиантами крестик, выскочивший из-за ворота платья, сверкал и переливался на синей ткани пальто.

Наёмному убийце было некуда торопиться, и он отправился через весь город пешком. На Невском продавали горячие булочки с длинными сосисками и кетчупом. Он протянул продавщице деньги и отошёл за ларьки, где не так поддувал ветер.

– Дяденька, оставь сосиску, – возник перед ним профессиональный беспризорник. Киллер молча показал ему кукиш. Он знал, как выглядели дети, которым действительно было нечего есть.

Он уже скомкал салфетку и оглядывался в поисках урны, когда из подворотни вырулили четверо охламонов постарше, лет по шестнадцать-семнадцать. Давешний попрошайка держался поодаль, заинтересованно наблюдая. Киллер щелчком отправил бумажный шарик под ноги четвёрке и улыбнулся. Ему было, собственно, наплевать. Стая инстинктивно почуяла ситуацию и отвалила так же ненавязчиво, как возникла.

Однажды вечером в общежитии на Звёздной раздался звонок. Саша Лоскутков бегом прибежал со второго этажа, взял трубку и услышал голос плачущей Надежды Борисовны, Шушуниной бабушки. Оказывается, несколько дней назад Вера пошла-таки с Татьяной в церковь, но назад дойти уже не смогла. «Скорая» без разговоров доставила её в больницу, и там, сделав рентген, назначили срочную операцию.