условиям которых Спарта, несомненно, уже была доминирующим партнером. Но к концу VI в. до н. э., возможно из-за сложностей, с которыми спартанцы столкнулись при попытке заставить всех своих союзников в 506 г. до н. э. принять участие в походе против Афин, в союзе появилось некое подобие конституции. Позже Фукидид ссылался на «древние клятвы» о том, что решения должны приниматься большинством голосов городов, и подобное условие свидетельствует о существовании некоей общей договоренности. Геродот сообщает, что в самом конце VI в. до н. э. прошло собрание союзников, на котором был отвергнут план, предложенный спартанцами.

Фукидид описывает процедуру объявления войны афинянам в 432 г. до н. э. гораздо более подробно, чем какое-либо другое событие. Сначала коринфяне, чье недовольство было поводом к войне, привели с собой в Спарту многочисленных представителей союзников, и все они обратились к народному собранию, а затем ушли, чтобы спартанцы могли принять собственное решение. Проголосовав за войну, те созвали формальное собрание своих союзников и поставили перед ними вопрос. Причина этого заключалась в том, что ни одна из сторон не могла принудить другую к участию в войне против ее воли. Союзники не могли быть инициаторами тех или иных политических действий, за исключением неформального представительства, как в случае с коринфянами, но они могли отвергнуть предложение, сделанное им спартанцами. После объявления войны командование силами союза и вся военная стратегия были переданы спартанцам. Ограничить эти полномочия союзники могли, только высказав убедительные аргументы во время полевого военного совета или пригрозив увести своих воинов.

Спартанцы заявляли, будто их союзники, в отличие от афинских, сохраняли свою автономию. Это было действительно так, но лишь если использовать только одно значение данного неоднозначного и часто используемого слова. Сила союза зиждилась на военной мощи входивших в него государств. Кроме того, спартанцы всегда были обеспокоены возможностью восстания илотов, для подавления которого им могла потребоваться военная помощь. Поэтому они не могли разоружить своих союзников в той же степени, как афиняне, и подчиненные им государства, таким образом, получили прочный оплот независимости. Только широкомасштабное восстание, поднятое в благоприятных для этого условиях, могло позволить восставшим противостоять в бою превосходившим их с технической точки зрения спартанцам. Происходило это только в тех случаях, когда престиж лакедемонян по той или иной причине шел на убыль, как, например, в период относительной слабости Спарты после Греко-персидских войн. Пассивно отказываться от сотрудничества было проще, по крайней мере до тех пор, пока спартанцам не надоедало терпеть это. Так, жители Элиды в 420 г. до и. э. поссорились со спартанцами и не принимали участия в остальном ходе Пелопоннесской войны, и подчинить их удалось только после того, как между ними и спартанцами на протяжении двух лет (402–400 до н. э.) шла война. Но в целом союзники подчинялись, чтобы, как иронично замечает Фукидид, с помощью лести превратиться в олигархии того типа, который спартанцы считали приемлемым. Следить за мобилизацией были назначены спартанские командиры, они же руководили на поле боя войсками союзников, хотя формально те находились под командованием собственных военачальников.

Афинский союз, который мы называем Делосской симмархией, начинал свое существование иначе, внезапно возникнув в конце 478 г. до н. э. По сути, он сложился как следствие протеста против гегемонии спартанцев и высокомерия их регента Павсания, хотя лакедемоняне приняли изменившееся положение дел и предпочитали считать союз с афинянами, заключенный во время войны, действующим. При этом нам известно, что члены клялись «иметь общих друзей и врагов» (это очень характерная для оборонительных и наступательных союзов формула), и эти клятвы должны были сохранять свою силу вечно, до тех пор, пока куски железа, которые они затем бросали в море, не всплывут на поверхность. Хотя условия создания союза были сформулированы в столь общих выражениях, все понимали, что его основная цель заключается в ведении войны против персов. С самого начала в Делосской симмархии было такое же подобие конституции, как и в Пелопоннесском союзе, и построена она была по тому же принципу: должны были созываться собрания союзников, на которых все города-участники, большие или маленькие, имели по одному голосу. Происходили они на острове Делос (мы не знаем, насколько часто), где ионийцы поклонялись Аполлону. Однако между двумя союзами существовали и значительные различия, в первую очередь обусловленные тем, что афинский союз был морским и ему были нужны средства для оплаты услуг гребцов, а также тем, что Афины не нуждались в той же степени, что и Спарта, в военной помощи союзников, а, наоборот, скорее укрепляли себя, разоружая их.

Афины намного превосходили своей мощью любого из союзников. Несмотря на то что в нашем распоряжении нет источников, относящихся к первым годам существования союза, мы можем быть почти полностью уверены в том, что афинское народное собрание всегда голосовало отдельно от союзников, причем до голосования последних, и афиняне поддерживали с собранием представителей своих союзников те же отношения, что и спартанцы – со съездом представителей своих. Денежные средства, которые в казну союза, с самого начала находившуюся в руках афинских должностных лиц, вносили его члены, сначала подсчитывал, ко всеобщему удовлетворению, афинянин Аристид. Некоторым городам, отправлявшим своих людей и корабли для участия в общих предприятиях, это надоело, и они стали вместо этого вносить деньги, оказавшись таким образом в еще большей зависимости от Афин. Другие восставали, и афиняне насильно возвращали их в состав союза на менее благоприятных условиях. К середине V в. до н. э. этот процесс зашел уже очень далеко, вследствие чего союз превратился в более сплоченное политическое объединение – Афинскую морскую державу.

Каждый из союзов: спартанский и афинский – был объединен вокруг одного лидера – игемона, обладавшего непропорционально огромной властью, и особое положение этого должностного лица позволяло ему руководить всем союзом. Это не вызывало принципиального раздражения, о чем свидетельствует, в частности, то, что афинянам в 378 г. до н. э. удалось собрать Второй афинский морской союз. При его создании активно велась пропаганда, в рамках которой афиняне отрекались от деспотических мер, принятых ими в V в. до н. э., в период существования морской державы. Конституцией второго союза было предусмотрено одно очень интересное нововведение – существование постоянного совета, состоявшего из представителей союзников, заседавшего в Афинах и представлявшего свои решения перед афинским народным собранием наряду с собственным афинским Советом пятисот. Но при этом Афины не лишились ни толики своей независимости, да и их об этом не просили. Очевидно, союзников в течение какого-то времени устраивало то, что последнее слово остается за афинским народным собранием. Коринфский союз, созданный Филиппом после победы, одержанной им в 338 г. до н. э., стал еще