– Только скажите мне, что он жив! Жив! – Линет рухнула на колени подле кровати, сжимая в пальцах свешивающиеся простыни. Надежда стремительно оставляла ее. – Скажите, что жив… – Слова мольбы прерывались подступающими к горлу рыданиями. Весь предыдущий день она молила Всевышнего спасти и сохранить ее возлюбленного и с верой в его могущество заснула – так неужели за то время, что она спала тяжелым беспробудным сном, Господь отвернулся от Райса?!

– Насколько мне известно, – ласково заговорила Тэйлед, видя близкую истерику девушки, – Райс жив и невредим.

Линет всхлипнула, и пальцы ее разжались.

– Тогда какие же новости?

– Райс невредим, – повторила настоятельница, – но он в плену, так же как и его друг Оувейн.

Линет поднесла сомкнутые ладони к груди, снова прося у Бога защиты и сил.

– Некий юноша, утверждающий, что его зовут Пайвел, был послан Гранией, чтобы забрать тебя отсюда обратно в дом Райса. Она будет ждать тебя там и просит поспешить.

Девушка вскочила было на ноги, но рука Тэйлед, оказавшаяся странно сильной для восьмидесятилетней старухи, удержала ее.

– Подумай хорошенько, дитя мое. Райс вверил мне тебя с просьбой сохранить для него, а я не смогу выполнить свое обещание, если разрешу тебе покинуть обитель. Моя власть распространяется лишь внутри этих стен.

Темные глаза сверкнули знакомым блеском, но прочесть в них Линет не смогла ничего. Какого ответа ждет от нее аббатисса? Какого, если дать она может только один?!

– Я должна присоединиться к Грании, преподобная матушка. – Горе придало Линет спокойствия и решительности. Она понимала, что все это дело рук ее отца, непоколебимого в своем желании уничтожить Орла, и потому чувствовала себя вдвойне ответственной. – С моим знанием норманнских обычаев и привычек моего отца, помноженных на преданность Грании всех подданных Кимера, мы с ней как-нибудь найдем верный путь, чтобы освободить своих возлюбленных.

– Я не сомневалась в твоем ответе! – Голос Тэйлед дал Линет всю ту поддержку, которую она не сумела найти в ее глазах. – Ослик, оставленный Рай-сом, уже ждет тебя, его поводья в руках у Пайвела.

Задним числом Линет неожиданно подумала, что настоятельница могла запросто отказать Пайвелу, отказать, ничего не объясняя ни ему, ни ей самой, но не сделала этого – и не сделала потому, что тоже всем сердцем хотела видеть племянника свободным. И Линет склонилась, целуя руки, которым ее вверили и которые теперь мудро выпускают ее на волю.

– Благодарю вас, матушка, благодарю всей душою…

– С тобой Бог и мои неустанные молитвы.

Улыбнувшись старушке прощальной улыбкой, Линет бегом выскочила на улицу к воротам, около которых уже ждала монахиня, готовая открыть засовы.

– Мы будем молиться за… за благополучное разрешение твоего дела, – тихо, на ломаном английском, напутствовала она юную женщину, покидающую монастырские стены. – И за твое будущее счастье…

Запоры упали, сопровождаемые этими добрыми пожеланиями, и Линет сразу же увидела в волнении ожидающего ее Пайвела с осликом. Юноша был в таком смятении, что даже его природная говорливость уступила место напряженному молчанию на протяжении всего пути по холодному сумрачному лесу. Видимо, Пайвелу нечего было сообщить Линет, и девушка благоразумно решила не волновать юношу лишними и бесполезными вопросами.

Линет покинула дом Райса на рассвете, и в таком же призрачном сиянии следующего дня она в него возвратилась.

Едва успела девушка войти в темный нетопленый дом, как на грудь ей упала Грания, рыдающая как по покойнику.

– Я только завоевала его, и вот он опять украден… Украден! – Грания застонала, а Линет, поддерживая измученную женщину, внезапно сделала для себя удивительное открытие: ее подруга, как и многие сильные натуры, была способна выдерживать долгие и страшные испытания, но терялась перед неожиданными ударами судьбы; она же сама, мало испытавшая жизненных невзгод и смертельно боявшаяся их, при порывистом шквальном ветре почувствовала в себе неколебимую силу. Силу, которой она и поспешила поделиться с ослабевшей Гранией.

– Ничего, мы вернем их обоих. – В голосе Линет звучала такая уверенность, что Грания невольно отступила назад, пристально вглядываясь в спокойные карие глаза.

– Как? – Слезы еще струились из ее воспаленных очей, но слабая надежда уже оживила сестру принца, и она понемногу взяла себя в руки.

– Мы найдем способ. Мы просто обязаны найти дорогу, которая приведет к их освобождению. – Линет твердо поглядела на заплаканную подругу. – У нас обеих слишком много поставлено на карту, чтобы проиграть. – Девушка взяла ледяные руки Грании в свои и подвела ее поближе к еле тлеющему очагу. – Пайвел! – позвала она оставшегося у двери юношу. – Этот холод и вовсе заморозит мозги, которые нужны нам во всей остроте, если мы хотим добиться победы. Не можешь ли ты развести огонь как следует?

Пайвел с поспешностью бросился исполнять просьбу, а Линет усадила Гранию на кресло Райса. Вскоре пляшущие языки огня уже причудливо освещали полумрак зала, в котором стало заметно теплей и уютней.

Тогда Линет принесла сверху меховое одеяло, чтобы укрыть до сих пор дрожащую Гранию, и зажгла все имевшиеся внизу свечи. Зал преобразился, уступив хозяйственному напору юной норманнки.

Наконец хлопоты закончились, и все трое расселись вокруг стола: Пайвел на низкой скамейке, а Линет рядом с подругой, уже восстановившей свою решительную железную волю, но все еще пребывающей в унынии. И девушка, чтобы пришпорить дух Грании, наклонилась к ней поближе и рассказала прямо в маленькое ухо, спрятанное в смоляных кудрях, все последние, столь чудесные новости.

– Аббатисса, твоя тетка Тэйлед, долгие годы не хотела обнародовать факт, который, по ее мнению, покрыл бы тебя позором, но который теперь позволит тебе надеяться на самое лучшее: по церковным законам ты никак не можешь считаться женой Ллойда, то есть вдовой, и преград к браку между тобой и Оувейном просто нет!

Грания резко выпрямилась, и золото заполыхало в ее оживившихся глазах. Впрочем, взгляд ее тут же потух.

– Но как это могло быть? Ведь Ллойд назвал меня женой не просто так, а перед священником, добровольно освятившим наш союз…

– Нет же! – Линет стукнула кулачком по столу. – Это был вовсе не священник, а какой-то неизвестный чужестранец, проходивший через Кимерские земли, зачем-то носивший рясу и тем вводивший всех в заблуждение!

Глаза Грании медленно округлялись.

И тогда Линет слово в слово повторила всю историю, рассказанную ей настоятельницей.

– Матушка Тэйлед сказала, что Ллойд был слишком нетерпелив, что опасался, как бы ты не вышла замуж за другого, и потому решил даже не дожидаться настоящего священника.

Грания прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Жаркая улыбка тронула ее пунцовые чувственные губы. Ах, если бы она знала это раньше, то не потратила бы впустую столько времени! Однако еще и теперь можно успеть немало.