Сашок сидел на своем сиденье, отвернувшись от Гарри, и кусал губы. Очень жгучее, темное и до сих пор не изведанное им чувство поднималось откуда-то из глубин.

О, он знал, конечно, что это за штука. Но знал теоретически, из книг. А самому испытывать не приходилось. И теперь он был неприятно удивлен тем, какая отвратительная вещь эта ревность. Корежит тебя, все внутри переворачивает, сам себе делаешься омерзителен, но ничего поделать с этим не можешь. Будто чужая, посторонняя сила овладела тобой и делает что хочет с твоим телом, крошит душу…

Да еще вот это — звуки эти странные.

Это же считается «английским пороком» — сексуальное влечение к порке. При чем же здесь только что прибывшая из России молодая женщина и этот странный, подозрительный тип, его, Сашка, зачем-то изображающий? Откуда у них это извращение? Впрочем, логично предположить, что оно на самом деле встречается по всему миру, а не только в Англии. Но все равно, было до тошноты противно представлять себе, чем и как Настя занималась с этим уродом в гостинице «Корнуолл». (Да, да, он, конечно же, урод, хоть и может иногда сойти за Сашка издалека!) Это было просто выше его сил.

Наконец он взял себя в руки и сказал, как ему казалось, почти хладнокровно:

— Ну хорошо, что дальше? Что вы сделали с паспортом?

— Снял копию, а оригинал подбросил рядом с полицейским участком на Чаринг-Кросс… Через пару минут какой-то бобби его уже подобрал.

— Зачем вам это?

— Полиция должна была обратить внимание на то, что она со своего туристического маршрута съехала. И ведет себя подозрительно. Явно не туризмом занимается. Так что она теперь засвечена. Не удивлюсь даже, если она — ту-ту! SU-242!

— Ну хорошо… а что еще там было, в сумочке той? Деньги небось?

— Деньги, да… увы, пришлось взять. Иначе кто же поверит, что ограбление… У него в пиджаке тоже пришлось для правдоподобия пошуровать.

— Документы, документы у него были? — быстро спросил Сашок.

— Нет, только кредитная карточка была. Платиновая «Виза». Ну, и налички… довольно много.

— Кредитка на чье имя?

— Да вот она, посмотрите. Николай О… О… Остров… да, Николай Островский.

— А-а… «Как закалялась сталь».

— Какая еще сталь? Что-то вы меня путаете сегодня, Александр. То про виноград, то про какую-то сталь. Хотя… погодите, погодите… Ну конечно! До меня дошло, Александр! Вы уж простите меня, что я так медленно соображаю. Ну теперь я все понял, спасибо вам! Конечно же! Это все, абсолютно все объясняет! Действительно, виноград и сталь — вот он, ключ к коду, разгадка всей шарады! Зелен виноград, так точно! И сталь, сталь, именно сталь! Нет, мозги ваши, мистер Тутов, это действительно нечто, мощная штука… Снимаю шляпу!

Пораженный этой тирадой, Сашок не решился разочаровывать Гарри в своих мыслительных способностях. «Или это он меня разыгрывает? Черт его знает… Рожа вроде серьезная, — раздумывал Сашок, — но убей меня бог, если я понимаю, о чем это он». Так или иначе, Сашок решил отвлечь Гарри от восторгов по поводу своей интеллектуальной мощи.

— Итак, подведем итоги, — сказал он деловым тоном. — Вы забрали у них деньги, паспорт Ана… то есть госпожи Цыбакиной… кредитную карточку Корчагина, то есть Островского…

— И вот это еще, — вставил Гарри и извлек из бездонного кармана своего плаща маленький, блестящий, элегантный и — сразу видно — дорогой мобильный телефон.

— Это… что? — брезгливо спросил Сашок, отодвигаясь подальше от ворованной вещи.

— Телефон госпожи Цыбакиной, — отвечал, потупясь, Гарри.

Следующие пятнадцать минут ушли на объяснения устройства современных моделей. И того, как извлечь из памяти аппарата последние двадцать номеров — те, которые набирала госпожа Цыбакина, или, наоборот, те, с которых звонили ей.

— Посмотрите внимательно, — вдруг узнаете какие-нибудь из них. Лондонские я проверю сам, но вы посмотрите на вот эти, заграничные. Те, что с семерки начинаются, это Россия, не так ли? Вот тут сколько их — 7095, 7812, 7916, 7903…

— Нет, нет, — раздраженно отвечал Сашок, пробегая глазами комбинации цифр, — первый раз вижу… А это вот, например, код Тирасполя, я туда, конечно, звоню иногда, но номер не тот… впрочем, надо проверить…

И вдруг Сашка точно обожгло — среди исходящих он увидел очень даже знакомый московский номер — собственно, один из немногих, что он знал наизусть.

— Нет, не может быть… Этого никак не может быть!.. Бред какой-то, — бормотал он себе под нос по-русски.

— Что, что такое? — встрепенулся Гарри. — Вас ист дас — «не мозьет бит»?

Но Сашок не стал ему отвечать, а стиснул зубы и взял и набрал номер — будь что будет!

— Алька, — сказал неподражаемый бархатный голос в трубке, — сколько раз тебе можно говорить: не звони ты по этому телефону, ну что ты, в самом-то деле, умная баба, а ведешь себя иногда как последняя дура. Вся связь только через Корявого, в крайнем случае — через запасной коммутатор…

— Валера, — грустно сказал Сашок, — это не Алька. И не Настька. Это Александр Тутов. И я понятия не имею, что такое запасной коммутатор. И с Корявым твоим я не имею честь быть знакомым. Если это не бандит по кличке Эник-Беник. А может, это Дынкин? Или Лещ?

Но Гаврилов не ответил. В трубке раздались короткие гудки.

— Что? Кто это? Переведите! — требовал Гарри.

А Сашок сидел словно в воду опущенный, ошалело поглаживая телефон. Наконец он выговорил:

— Я, наверно, сплю, Гарри. Потому что такое бывает только в кошмарах. Это номер мобильного телефона моего лучшего школьного друга Валерия Гаврилова, и это его голос был сейчас в трубке. И судя по тому, что он сказал, он близко знаком с Настей, то есть с этой, как ее, Собакиной. И он, кажется, поддерживает с ней секретные контакты.

Гарри что-то хотел сказать утешительное, но тут…

Оба они вздрогнули от неожиданности, причем Сашок чуть не выронил телефон на пол, потому что тот громко и нахально, на весь вагон заиграл прямо у него в руках мелодию русской народной песни «Карла Марла Борода».

Сашок какую-то секунду колебался, смотрел с отчаянием на Гарри (тот яростно кивал головой, дескать, давай, отвечай на звонок) и наконец нажал на кнопочку с нарисованной на ней зеленой трубочкой.

— Что-то разъединилось, — хрипло сказал голос Гаврилова. — Хорошо, Саш, что ты позвонил. Я как раз хотел с тобой поговорить.

— Что значит «хотел поговорить»! — взорвался Сашок. — Что значит «хорошо, что ты позвонил»! Да ты вообще, ты вообще понимаешь… Ты… Ты… что ты делаешь… мы же с тобой друзья или там школьные товарищи хотя бы… так подло все-таки…

— Ну да, ну да, — отвечал Гаврилов. — Слушай, мы в любом случае все сворачиваем… Алька уже едет в аэропорт, и вся команда тоже пакуется. Так что ты не сердись, ладно? Не сердись, о’кей?