— …Тут выходит колдун, старый хиппи — длинный, тощий, в выцветших синих джинсах и весь увешанный амулетами, веревочками, косточками… — Брат увлеченно пересказывал пережитое в Африке. — Махнул он, значит, рукой, и племя, как один, тут же заткнулось. Зизу прыгает к нему. Он ее гладит по голове и шепчет на ухо. Все довольны! У них, оказывается, припасы заканчивались. А тут подоспел я, Петр, Апостол Небесной Выси! Нам с вертолетчиком большой праздник закатили! С танцами, девочками, дурман-травой и копченым бегемотом. Я и тебе кусочек привез. Там, в морозилке, лежит.

Лучше бы он не говорил. На протяжении всего дальнейшего рассказа Ирина с тихим ужасом поглядывала на холодильник. Ей казалось, что оттуда неожиданно весело замычит гиппопотам, а она будет не готова и потеряет сознание.

— Зизу, оказывается, спер один из местных хулиганов. — Петр мечтательно уставился на фигурку стервятника из черного дерева, стоявшую на столе. — Сел на самолет из-под гуманитарной помощи и собрался махнуть в Штаты, собственный бизнес начать. А самолет этот с московского маршрута был! Так его в Шереметьево и занесло… Хоть бы с нашими посоветовался. Да, забыл сказать! Там наши живут, русские. Десятка два душ.

— Русские? Что они там делают, в джунглях?

— Да то же самое, что и на родине. Ничего. Кто от долгов прячется, кто от алиментов… Построили баню из палисандрового дерева, из обломков самолетов сваяли высокопроизводительный самогонный аппарат. «Банановка» у них — во! Научились солить и квасить местные овощи. Чтоб их не трогали местные, на каждую хижину повесили портрет Пушкина. Знаешь, действует!

Герой-испытатель почесал подбородок.

— Чертова борода! Клей до сих пор не сходит… Кстати, наши соотечественники пытаются склонить к людоедству окрестные племена. Говорят, тогда к ним богатые туристы потянутся… Из любопытства. Но дикари упираются. Говорят, негуманно это, кушать людей, да и вообще как-то не по-человечески…

Брат вытащил из-под стола тяжелую сумку.

— Подарки-презенты! Фор ю, май систер! От благодарного населения Экваториальной Конги и лично от слуги местного религиозного культа. Их колдун классный мужик! Ему лет восемьдесят, а ему маленьких девчонок таскают, чтоб от него понесли, значит… У них почетным считается, если в семье дети от колдуна. Тут еще письмо для их парня, который в Москве живет.

Ирина выпихнула разболтавшегося брата за дверь и бросилась к холодильнику. Вытащив огромный кусок сизой бегемотины, она осторожно выкинула его в мусоропровод. Открыв сумку, обнаружила в ней конверт и некоторое количество предметов непонятного назначения. Решила все оставить до прихода Нгомо. Пусть сам объяснит, что к чему.

На следующее утро подружки навестили в больнице Ольгу. Она окрепла и чувствовала себя хорошо, но врачи удерживали ее на «режиме». На «режиме» решительно настоял спаситель-старичок, прикативший в следующий визит на подержанном, но вполне сносном «Рэйндж-Ровере». Он окружил ее плотной заботой, и Ольга тихо стонала от навязчивого сервиса.

После визита Ирина потащила подруг к себе на консультацию. Около двери топтался Нгомо, будущий колдун с дипломом. Увидев Ирину, он обрадовался ей, как родной. Что тут же продемонстрировал.

Он поклонился в пояс каждой из подруг. А если в московский летний полдень на лестничной клетке вам в пояс кланяется негр, то тут есть над чем задуматься.

— Я хожу на курсы русской народной песни, — развеял сомнения веселый Нгомо. — Вчера мы изучали свадебный обряд. Я играл свата. Руководитель кружка сказал, что у него никогда не было такого ученика.

Замечание заведующего фольклорным кружком на деле звучало двусмысленно, но его решили не обсуждать на лестнице.

Нгомо читал письмо от папы и плакал. Любопытная Таня заглянула ему через плечо. Текст письма, написанного кровью носорога на куске белой птичьей кожи, внешне напоминал стоянку бомжей, перепаханную бульдозером.

Нгомо поднял залитое слезами лицо. Он выглядел так жалко, что чувствительная Алена вздохнула сочувственно.

— Папа болеет. Говорит, что еще лет десять проживет, не больше. Просит учиться быстрее.

Все замолчали. Пауза затягивалась. Нгомо извинился в самых изысканных выражениях и убежал умываться. Таня, узнавшая от Ирины про подарки, нетерпеливо вытащила сумку и бухнула ее на стол. Чего в ней только не было!

Когда Нгомо вернулся в комнату, то прирос к полу от представшего его глазам зрелища.

Ирина натянула на себя длинную красно-зеленую рубаху с огромным желтым солнцем на груди и кружилась по комнате. На ногах у нее красовались тапочки из крокодильей кожи с помпонами из перьев страуса.

Алена укуталась в подобие длинной розовой простыни, а на голову набросила платок с бахромой из хвостов неведомых зверюшек.

Таня не мудрила с одеждой. Она выбрала из кучи предметов на столе большой металлический кружок на медной цепи и собиралась просунуть голову в цепь. Ее остановил истошный крик Нгомо:

— Нет! Нет! Не двигайтесь! Стойте!

Таня раздраженно взглянула на него:

— Что еще? Что случилось?

Нгомо одним прыжком пересек комнату и выхватил амулет из рук Тани. Та невольно вскрикнула, когда цепочка оцарапала ей руку. Нгомо опомнился и в очередной раз рассыпался в извинениях. Но амулет не отдал.

— Особый амулет. Тот, кто наденет его в тот редкий день, когда солнце становится черным, тот получает божественную силу и будет в состоянии узнавать людские судьбы. Он сможет предсказать все! Но в другое время его надевать нельзя. Иначе на владельца падет страшное Куалочу-Мбане, Проклятие Короткого Члена.

Тишина в комнате сгустилась настолько, что ее можно резать ножницами.

Таня побагровела. Она не любила, когда над ней издевались.

— Что еще за проклятие? — вкрадчиво поинтересовалась она.

Подруги узнали тон и на всякий случай подвинулись поближе к ней, чтобы схватить Таню, когда та бросится в драку. Не подозревающий о нависшей над ним ужасной опасности Нгомо разъяснил тоном отличника:

— Специальное проклятие, когда член становится коротким у того, кто амулет надел.

У Тани помутнели глаза, а пальцы инстинктивно шарили по столу. Ирина успела выхватить из-под ее руки топорик для проведения обрядов жертвоприношений. Наточенный, словно бритва, сувенир вполне годился для проведения простых операций на кишечнике.

— Имею вопрос. А как ко мне относится это проклятие? Ты мне объяснишь, колдун чертов?! — Удержавшись от мгновенного убийства, Таня не удержалась от истошного крика.

Ее подруги заинтересованно прислушались. Их увлек хитрый ребус с редким африканским табу.

Нгомо ни на секунду не задумывался:

— Вам-то что! У вас… э-э-э… Словом, на вас лично проклятие не распространяется…

— Спасибо и на том, — иронически отреагировала Ирина. — С женским приветом! А то сидим и думаем, что куда уж у нас короче…