– По подозрению, – говорит второй.

– Но в чем? – Ренни все еще полусонная. – Я ничего не сделала! – Дело не может быть в коробке с пулеметом, они бы сказали. – Я пишу статью о путешествии. Можете позвонить в журнал, там подтвердят! В рабочее время. Он находится в Торонто. «Вайзор» называется, – добавляет она.

Все это звучит фальшиво, даже для нее. Торонто вообще существует? Они явно не первые, кто в этом усомнится. Она думает про свой почти пустой блокнот, у нее нет доказательств.

Полицейские подходят ближе. Англичанка смотрит на нее, Ренни знаком этот взгляд – он из давнего прошлого, из ночного кошмара. «Зловещий».

– Я знала, что это полный бред, – говорит Лора. – Я всегда так считала. Тот, кто умирает за свою страну, глуп как пробка, это мое мнение. А помирать за такую страну, как эта, – глупость в квадрате. Черт возьми, да она длиной в три мили! Я всегда считала, что все они тут психи. Но как им это доказать?

Пусть Эллис старый пьянчуга, говорила я Принцу, можешь думать, что раз его никто не видел уже двадцать лет, то он безвреден; но если ты думаешь, что он отдаст тебе власть без боя, ты просто рехнулся. Но тут вмешивался Марсдон, гнал что-то про жертву ради всеобщего блага, и Принц всегда попадался на его удочку. Он чудесный парень, очень добрый, ему по душе такие речи, и, хотя я бы не хотела жить в стране во главе с Марсдоном, он далеко не дурак и умел выставить меня эдакой бессердечной белой сучкой, которой на все плевать, лишь бы ошиваться рядом с Принцем.

Может, мне давно нужно было свалить, но, если честно, я была уверена, что они просто развлекаются – собираются где-то ночью, обсуждают свои тайны, ну типа как масоны, знаешь? Я никогда не верила, что они на что-то способны. «Нужно менять систему», – твердил Марсдон. А мне какой интерес, отвечала я. Меня она устраивает идеально. Это ты политикам впаривай. Я-то уверена, что мир был бы куда чище, если бы собрать политиков, всех до одного, и упечь в психушку, где им самое место. Это Принцу ты можешь пудрить мозги, только не мне, я-то знаю, чего ты хочешь на самом деле: убивать людей без помех и чтобы люди твердили тебе, что так и надо. Ты же дрочишь от этого! Меня от тебя тошнит.

Я всегда знала, что Марсдон воткнет мне нож в спину, как только представится случай, да и любому другому – он тот еще сукин сын, – но если ты затеял войну, наверное, тебе нужен чувак, которому убить человека – как чихнуть, ведь лес рубят – щепки летят.

Просто их было мало, и они не были готовы. Да будь у них все время в мире, они бы все равно не справились. Пол часто говорил Марсдону: «Ты хочешь стать Кастро, но по-быстрому», – и тот бесился, потому что это было в самую точку. У них и пушек-то не было, пока Пол им не привез. Хотя и это была идея Марсдона. Пол не знал, что Марсдон агент. По крайней мере, до убийства Пескаря. «Если хочешь укрыться на холмах – даже не думай, – говорил Пол. – Пошлют два вертолета – и готово, земля там сухая, спрятаться негде, одни колючки». Но они вроде как решили, что, раз они правы, этого достаточно. Главное – избавиться от Эллиса. Никто не спорит, это было бы мило, но есть же здравый смысл, нет? Ну то есть мне хочется иногда быть свободной как птица, но я же не стану прыгать с высокой крыши. Я слышала историю про одного мужика, который подорвался в собственном туалете, он сел там на пустую канистру, закурил сигарету и бросил внутрь спичку. Кто же знал, что его жена недавно вылила туда остатки растворителя? Я хочу сказать, вот как бывает. А знаешь почему? Они безумцы. А порой безумцы способны на большее, чем нормальные люди. Может, потому что искренне верят в это.

Ренни думает: «Интересно, где мой паспорт». Без него она словно голая – она не может доказать, что она именно та, за кого себя выдает. Но она надеется, что эти люди тоже верят во власть закона, и наутро, когда они выяснят, что она здесь, и поймут, кто она, то сразу ее выпустят.

Лора резко шлепает себя.

– Проклятые комары! Одних людей они любят, других нет. Думаешь, что постепенно привыкнешь, но ни хрена. Ну ладно, у нас хотя бы есть крыша над головой. Могло быть гораздо хуже.

Ренни старается не думать, что именно Лора имеет в виду.

* * *

– В участке была небольшая перестрелка, так, ничего серьезного, – сообщила Лора. – А на электростанции никого не было. Полиция прочесала весь остров, что было нетрудно – учитывая его размеры; они хватали каждого, кто прятался, или пытался убежать, или просто шел по улице. Имена главарей они знали и хотели арестовать всех, кто с ними в родстве, но это значит – всех жителей острова, здесь все друг другу родственники.

Они связали мужчин – желтыми нейлоновыми веревками, ими здесь пользуются повсюду, на кораблях и не только, потом связали их вместе по три-четыре человека и побросали такими связками друг на друга в трюм, как погрузили. Женщинам только руки связали за спиной, соединили по двое и оставили стоять. Когда мы добрались до Сент-Антуана, на причале уже собралась огромная толпа, по радио с утра обо всем этом трещали, мол, проклятые коммунисты, а когда из трюма вытащили связанных мужчин, люди на улицах стали кричать: «Повесить их! Убить!» Прямо рукопашный бой.

Полицейские доставили нас на вокзал и спустили в подвал, там цементный пол. Мужчин связали в длинную цепь, человек пятьдесят-шестьдесят, и стали их бить, палками, ногами, ужас. Женщин тоже били, но не так сильно. Меня там не было, меня отвели в отдельную комнату и стали задавать вопросы про Принца. Кстати, он тоже где-то здесь.

После этого их облили холодной водой из ведра и заперли, мокрых и замерзших, без туалета, без еды, а потом всех перевезли сюда. Им не предъявили никаких обвинений, потому что так и не въехали, что же предъявить. По радио выступил министр юстиции и заявил, что никакого насилия не было, что люди получили синяки и ссадины, потому что падали, когда убегали. А потом объявили чрезвычайное положение, и все вообще стало законно. Теперь они могут забрать у тебя все, что захотят, машину и так далее, и еще комендантский час ввели. Никто не знает, надолго ли.

Они сказали, что Доктора убили повстанцы, что его убил Принц. Люди верят тому, что слышат в новостях, а кто расскажет им правду? Они верят Эллису, потому что так проще.

Для него это идеальный момент: теперь он вправе сделать что угодно с любым, кто ему не по нраву, и никто ничего ему не предъявит еще долгие годы. А подумай, сколько иностранных бабок он сейчас огребет! Ураган – тоже неплохо, но это в сто раз лучше.

Нам с тобой повезло. Другие сидят по семь-восемь в камере. Некоторые понятия не имеют, почему их сюда бросили, полиция просто вломилась с пушками к ним домой и забрала их. Они даже не знали, что случилось, даже не догадывались, просто попались под руку.

* * *

Их камера пять на семь футов, с высоким потолком. Каменные стены сырые, холодные и склизкие на ощупь, словно на них растет плесень. Ренни опирается спиной о стену, и та стала влажной. С момента приезда сюда она впервые чувствует холод.