Эти надежды в очередной раз не сбылись. Победоносное окончание Отечественной войны обернулось для крепост

ных крестьян ужесточением господской власти и произвола. Дворяне старались вознаградить себя за прошлые страх и унижение, и телесные наказания приобрели столь широкое распространение, что вынудили императора обратиться к помещикам с увещеванием быть снисходительнее ради великой общегосударственной радости. Необходимость восстановления разрушенного хозяйства также легла на плечи крепостных. В то же время правительство, помня о недавних волнениях, увеличило число карательных воинских команд в губерниях и уездах.

Вернувшись из военных походов домой и обнаружив, что они, как было сказано в императорском манифесте, «обращены совершенно в первобытное состояние», иными словами, в прежнее бесправное положение, крестьяне снова начинают отчаянную борьбу за свободу.

* * *

С 1817 года число восстаний крепостных людей постоянно растет. Только за 1800–1825 годы, по далеко не полным данным, известно более 1500 случаев открытого неповиновения помещикам, при этом общая цифра народных волнений с начала XIX столетия и до времени так называемой «крестьянской реформы» в несколько раз выше, и в них принимали участие сотни тысяч человек. Кроме бунтов помещичьих крестьян вооруженное столкновение с правительственными войсками происходило в военных поселениях в 1817–1819 годах, а в 30-е годы восстания распространились по всему Поволжью.

Впрочем, сопротивление произволу господ далеко не всегда носило вооруженный характер. Многие случаи противостояния крепостных со своими помещиками служат свидетельством того, что именно крестьяне выступают стороной, ищущей законного решения конфликта, всеми силами стараясь избежать открытого столкновения, тем более кровопролития, проявляют твердую веру в справедливое вмешательство государственной власти, в то время как помещики часто позволяют себе крайне агрессивные поступки, тем самым вынуждая и крестьян, наконец, к проявлению насилия.

Ярким примером этого может служить дело о неповиновении крепостных в усадьбе господ Ханыковых Рязанской губернии в 1832 году, изложенное А. Повалишиным и приводимое здесь в сокращении: «Умалишенному помещику Гурьеву принадлежало имение в Сапожковском уезде. Оно было в опеке и опекунами состояли родственники Гурьева — Ханыковы, сделавшееся после смерти владельца наследниками. Против их наследственных прав был заявлен другими родственниками, Гурьевыми, спор, и дело не было еще окончательно решено в то время, когда в имении Ханыковых произошел бунт…

Крестьяне… жаловались на излишние поборы… на обременение подводами, на то, что подводы берутся не в очередь, отсылаются далеко, в рабочую пору, часто портят лошадей… что помещик за разрешение обвенчаться спрашивал с крестьян денег… что самовольно продал принадлежавшую крестьянину избу, что отдал сына без очереди в рекруты… еще что женщин склонял к прелюбодеянию, а за отказ бил по щекам… Более других был недоволен крестьянин Иван Бабаев, который и вел по этому предмету переговоры с обществом, что не худо было бы заискать у другого наследника Гурьева — может быть, станет жить легче. Об этих переговорах Ханыковы несомненно знали. Раз при предъявлении какого-то требования Ханыков пригрозил Бабаеву побоями, на что последний отвечал, что еще неизвестно, принадлежит ли он ему, ведь идет спорное дело, до сих пор не решенное, а потому в настоящее время он, Бабаев, не принадлежит ни тому, ни другому наследнику. Ханыков ударил Бабаева по лицу, разбил обе челюсти, а затем приказал высечь его батожьем. От такого наказания Бабаев долго болел, а по выздоровлении узнал, что Ханыковы за это время наказывали и других крестьян, отчего крестьяне пришли в робость и стали просить его сходить в Петербург к наследнику Гурьеву, у которого и просить защиты… Бабаев отправился к Гурьеву, но последний не мог ничего сделать, объяснив, что дело о наследстве еще не решено, а потому он не в состоянии оказать крестьянам какой-либо защиты. Тогда Бабаев возвратился домой, но уже тайно, ибо, отлучившись без позволения, он считался в бегах.

За время отсутствия Бабаева произошли следующие события. Когда Бабаев отправлялся в Петербург, его провожал лесом один из близких ему людей, крестьянин Сушилин. По обнаружении бегства Бабаева на Сушилина пало подозрение в содействии к побегу, вследствие чего он сам вынужден был бежать и скрывался целое лето в лесу; за это Ханыковы приказали дом Сушилина разломать, так что жена с малолетними детьми все лето должна была жить под открытым небом. Между тем бегство Бабаева должно было весьма озабочивать Ханыковых, они обратились к содействию земского суда; приехал заседатель, и началось исследование. Допросили жену Бабаева — где ее муж? А так как она не могла дать по этому приедмету никакого определенного ответа, то… ее вывели во двор, раздели, положили на снег и наказали розгами. Затем приступили к допросу брата Бабаева, Василия. Тот отвечал, что Иван пошел ходоком от мира к Гурьеву, за каковой ответ на него надели конские ножные железы.

Узнав обо всех этих обстоятельствах, Иван Бабаев… отправился в Рязань, подал губернатору жалобу на жестокое обращение Ханыковых, просил произвести по этому предмету исследование… Когда Бабаев явился в деревню, Ханыковы решили его заарестовать. Родственник их, Мясоедов, вооружившись ружьем, с борзыми собаками, в сопровождении дворовых людей, явился к дому Бабаева, который, встретив Мясоедова в сенях и узнав о цели его прихода, просил обождать с арестом до прибытия из Рязани чиновника для производства исследования, ибо ранее этого идти на господский двор он опасается. Мясоедов, очевидно, не мог принять в резон этих объяснений, а так как он с людьми своими находился в нетрезвом виде, то требования его приняли буйный характер, вследствие чего Бабаев запер дверь, выскочил в окно на двор и закричал: караул! Видя это, Мясоедов, чтобы не упустить Бабаева, покушался прибегнуть к помощи ружья, но собравшийся на крик народ, дабы не вышло уголовья, не допустил до этого и выпроводил нападавших со двора…

Ханыковы прибегли к помощи полиции… Исправник прямо отправился ко двору Бабаева и поставил вокруг дома караул. Исправник начал говорить собравшимся речь о подчинении крстьян своим господам… Поднялся шум, исправник приказал разогнать народ, толпа загалдела… ударили в набатный колокол, и на место происшествия со всего села повалил народ… Положение становилсь серьезным. Исправник, "принимая меры к спасению жизни", бросившись в свой экипаж, приказал кучеру своему ехать на бунтующих. Но этот натиск оказался бесполезным, толпа выдержала его, лошадей остановили… Народ бросился на сидевших в экипаже исправника и Мясоедова… тогда уже, видя, что совсем приходится плохо, начальство обратилось в бегство… крестьяне начали их останавливать, за уезжающими погнались верхом, с криком, бросая в них тем, что было под рукою… В конце концов бежавшим удалось спастись от дальнейших неприятностей благодаря лишь резвости их коней…

Бабаев в ту же ночь отправился в Рязань с жалобою и, узнав, что командирован для производства исследования чиновник Галахов, возвратился в деревню для допроса. С прибытием Галахова беспорядки прекратились… Не говоря уже о том, что Галахов остановился в доме помещиков, — личные его отношения к ним были слишком близки. Он вступил с ними в какую-то коммерческую сделку относительно леса, сообщал сведения о ходе следствия и показания крепостных людей, давал советы. Вследствие этого Ханыковы имели возможность принимать свои меры карательные. Несколько крестьян за показание против помещиков, на виду у Галахова, были кованы в железы, некоторые были наказаны розгами, так что возвратившиеся к следствию беглецы, видя такой оборот дела, вынуждены были снова бежать, а Бабаев отправился в Рязань и подал на действия Галахова жалобу, вследствие чего последний был отозван и дело передано новому следователю Иванову.