Я, сползшая на пол и наблюдающая за всем происходящим уже только через перила, потрясенно посмотрела на Арнела. Трансформирующая магия запрещена на Железной Горе?! Но об этом нигде ни слова!

И как оказалось, герцог Карио также об этом знал:

— Эта девушка — не моя дочь, — ледяным тоном произнес он. — Я применил трансформирующую магию в попытке удостовериться в том, что мне подсказывает отцовское сердце. Применение трансформирующей магии по отношению к родственникам, заподозренным в подмене, законно.

Это была хорошая попытка. Полагаю, она бы даже привела к успеху… в любом другом месте, кроме Города Драконов. И с любой другой расой, кроме драконов.

— Трансформирующие заклинания в Вестернадане запрещены законом. Какими бы ни были ваши мотивы, вы совершили правонарушение, прибегнув к магии на территории моего дома, моего города, моей горы!

От каждого слова лорда Арнела наводящий ужас и славящийся своей жестокостью герцог Карио содрогался, как от удара. Это было что-то невероятное, сложно объяснимое, оно не являлось очевидным, но ощущалось на уровне эмоций, интуиции, глубинных страхов — правящий этим городом дракон бил наотмашь уверенностью, могуществом, несокрушимостью и неявным, но столь очевидным преимуществом в силе.

И то, что внешне было прикрыто законностью, юрисдикцией и даже ледяной любезностью, на деле воспринималось именно тем, чем и являлось — один дракон бескомпромиссно ставил на место другого дракона.

— Что касается вашей дочери, — продолжил психологическое избиение оппонента лорд Арнел, — разве трансформирующая магия способна подтвердить или же опровергнуть родство?

Герцог Карио застыл на одно мгновение, затем на его пальце одно из колец трансформировалось в коготь, он схватил поднявшуюся с пола девушку, полоснул по ее руке, и вверх взметнулась капля крови. Капля, разделившаяся на две картины: первая — коршун с раскрытым клювом, символ дома Карио, и вторая — нежная полураспустившаяся роза, обвитая виноградной лозой, — символ дома Энсан.

Доказательства были неоспоримы.

На потрясенный взгляд герцога лорд Арнел ответил холодно-издевательской улыбкой и добил приговором:

— Вы изгоняетесь из Вестернадана навечно, герцог Карио. Любая попытка проникнуть на территорию Города Драконов обернется для вас казнью. И я приведу ее в исполнение лично.

Темные глаза Арнела сверкнули серебром, в воздухе перед ним сформировалась огненная печать в виде атакующего дракона, и Карио не сумел противостоять клейму — оно прожгло его одежду, заставив мужчину зашипеть от ярости и оставив на плече четкий, горящий огнем символ.

— Лорд Арнел! — воскликнул император.

Но Вестернадан был независимой территорией, и власть здесь принадлежала вовсе не императору.

— Вы должны покинуть территорию Города Драконов немедленно! — ледяным тоном приказал лорд Арнел.

Герцог Карио попытался было обратиться к императору, но Арнел добил насмешливым:

— Закон здесь — я.

И это уже было практически предупреждением для любого, кто попытался бы выступить сейчас на стороне преступника.

— Что ж, — император сел обратно на диван, — Город Драконов — независимая территория, а свидетелями правонарушения явились мы все.

Коршун Карио посмотрел на брата так, что даже у незримой меня появилось безумное желание призвать заклинание защиты, но герцог позволил себе лишь взгляд.

А затем, гордо развернувшись, он покинул зал, сбежал в ночь и метель, вскочил на своего коня и покинул поместье Арнелов. Над ним, рея как знамя и сверкая словно «Illiumena», горело клеймо изгнанника. Оно исчезнет, едва Карио покинет территорию Железной Горы… возможно. А возможно, и нет, и, глядя на нехороший прищур глаз лорда Арнела, я все больше утверждалась в том, что клеймо не исчезнет.

Между тем заиграла музыка, императрица, захлопав, призвала всех продолжать празднество, император сидел, мрачно глядя на бокал игристого вина в своей руке, и, кажется, осознавал, что только что получил вместо союзника врага. Но проблема была в том, что от самого императора произошедшее не зависело, Город Драконов действительно имел статус суверенного, и власть Вильгельма здесь была номинальна.

И все же, все же… императору было о чем подумать. К примеру, о том, что его единокровный брат, как оказалось, вовсе не человек. И да, за все произошедшее императору пришлось принести извинения.

Лорд Арнел благосклонно принял заверения в отсутствии злых намерений, сам столь же вежливо и формально извинился и лишь после поспешил к невесте. Леди Энсан трясло, слезы текли по ее лицу, а потому никто не высказал негодования, едва дракон увел девушку к лестнице, помог подняться и оставил наверху, бросив взгляд на меня, которую, как и оборотни, видел превосходно. После вернулся к обязанностям хозяина дома, города и горы в целом. И надо признать, ему удивительно шла эта роль — роль полновластного хозяина.

Я же, найдя в себе силы подняться, последовала за девушкой, которую уводили две горничные, но первая же фраза рыдающей заставила остановиться в смятении:

— Страх-то какой! Какой страх! Драконы эти, сам герцог… трясет всю, черт побери…

Леди так не выражаются! Леди даже близко не говорят подобным образом. Я помнила сказанное лордом Давернетти о том, что «копию леди Энсан» нашли в одном из работных домов, но кровь… она была дочерью герцога и леди Энсан, и родилась не в законном браке, но все же она была аристократкой по рождению, она была дочерью герцога Карио, она… Я заставила себя пойти дальше, вошла следом за горничными, которые, введя леди в покои, сноровисто расшнуровали ее корсет.

— Записку напиши, — заныла «леди».

— Вы можете написать сами, — ровно сказала одна из служанок.

Девушка потупилась и промолчала, а я смотрела на перчатки, которые с нее тоже сняли. Под ними оказались мускулистые мозолистые руки, а сами перчатки не имели и намека на серебряные нити, и я поняла страшное — ту записку написала не эта девушка! Не эта девушка и пыталась проникнуть в склеп Арнелов, не эта призвала «Gehénnam», пытаясь уничтожить миссис Томпсон, — у этой просто были другие руки. Широкие крестьянские ладони, знавшие много ручной работы, но едва ли владеющие магией. И она не была Ржавым драконом, потому как совершенно без труда подхватила железное зеркало и начала рассматривать следы на шее, оставленные ее отцом.

Как? Каким образом? Какого дьявола?!

Я отступила и бесшумно покинула комнаты будущей супруги лорда Арнела.

А перед моими глазами сверкали строки из все той же записки: «Я знаю, что вы сделали для моей сестры. Я благодарна, правда. Уезжайте, этот город очень скоро захлебнется в крови».

* * *

Лорд Давернетти нашел меня, стоявшую у окна и бесцельно глядящую в беспросветную ночь. Шокированная недавним открытием настолько, что даже не ответила на его окрик, я продолжала стоять, кутаясь в палантин.