«Гарри О’Брайан. Почему твое лицо кажется знакомым?»

Она открыла отчет и прочла описание ран Сканлона. Доктор Бристоль насчитал пятнадцать ножевых ранений различной глубины в спине и груди. Она перешла к выводам и поразилась заключению, сделанному Бристолем.

Раны имели разную ширину и глубину, и потому патологоанатом предположил, что использовались два ножа.

Нападение в состоянии крайнего возбуждения. Два разных ножа.

Насколько она знала, орудие убийства так и не нашли. Ее собственный драгоценный набор ножей бостонская полиция изъяла, и теперь их исследовали в криминалистической лаборатории. Неужели это сделала она? Снова и снова вонзала нож в спину и грудь Сканлона? Она знала: под воздействием золпидема пациенты водят машину, едят, совершают осмысленные действия и, кажется, пребывают в полном сознании, но после пробуждения ничего не помнят. Не могла ли и она под воздействием рогипнола автоматически совершать похожие действия? Или некий монстр, спавший в ней до поры до времени, выпущенный из самого темного уголка подсознания, проснулся и овладел ею?

«Может быть, я в конечном счете не так уж сильно отличаюсь от матери».

Потрясенная такой вероятностью, Маура закрыла глаза, пытаясь найти в памяти хоть какую-то зацепку. Она видела сверкание, слышала голос, похожий на далекое эхо. Но ничего существенного, ничего такого, за что могла бы уцепиться.

«Если его убила я, то я должна узнать место, где это случилось».

Она вышла из кабинета, более чем формально попрощалась с Луизой, снова почувствовала на себе взгляды коллег, идя по коридору, – возможно, они задавались вопросом, не она ли в самом деле убийца? Даже она сама не знала ответа.

Стоял теплый летний вечер, и в Олмстед-парке Маура увидела бегунов, которые добросовестно трусили по дорожке вдоль реки; влюбленные парочки сидели на берегу пруда. Она пошла по тропинке вдоль Мадди-ривер к тому месту, где, согласно отчету вскрытия, обнаружили труп. Найти его оказалось нетрудно: яркая вспышка полицейской ленты все еще огораживала заросли кустов. Маура узнала скамейку на берегу реки, два сомкнувшихся кронами дерева, которые видела на фотографии места преступления. Она разглядывала развороченную ногами криминалистов землю, параллельные канавки в земле – след, оставленный колесиками тележки, на которой вывозили тело.

Судя по отчету, во время нападения Сканлон находился на мощеной дорожке. Потом его тело оттащили вниз по крутому берегу и оставили почти у самой воды – камни там все еще имели бурый цвет. Там он умер, истекая кровью, подумала Маура. А здесь, на тропинке, где она стоит сейчас, ему наносили удары ножом.

Она закрыла глаза и попыталась представить, как это место выглядело в темноте. Попыталась отыскать в своей памяти след пребывания здесь. Вспомнить, как она держала нож, снова и снова вонзала его в тело.

Маура услышала треск веточки и открыла глаза. Повернулась: в нескольких ярдах от нее среди деревьев стоял человек. Давно ли? Вероятно, она была настолько одержима идеей найти место преступления, что просто не заметила его. Она тут же обратила внимание на тишину уединенной части пруда. Ни бегунов трусцой, ни отдыхающих пар. Только она и человек, смотревший на нее из-за деревьев.

Незнакомец двинулся к ней, и когда вышел из тени на солнце, Маура обратила внимание на его седые волосы и хромоту, словно у человека болела нога. Страх прошел, и она осталась на прежнем месте, а неизвестный медленно приближался к ней.

– Вы из полиции? – спросил он.

– Нет. Нет, я просто пришла посмотреть…

– Значит, вы слышали, что здесь случилось. Убили мужчину в субботу вечером. Об этом во всех новостях говорили. – Он остановился рядом с ней, устремил взгляд на речку. – Представить себе: его убили прямо здесь.

Она некоторое время разглядывала его лицо и вдруг поняла, почему оно ей знакомо.

– Вы – Генри О’Брайан.

Он вздрогнул, посмотрел на нее, и ей показалось, она увидела подобную же вспышку узнавания в его глазах. Но нет, невозможно, подумала она, – они никогда не встречались.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил он.

– Я знаю, ваша дочь – одна из его жертв. – Она махнула на реку, где нашли тело Сканлона. – Я читала статью в «Глоуб». О том, что вы угрожали ему, после того как она…

Ее голос смолк.

Он закончил за нее мучительную мысль:

– После того как она покончила с собой.

– Я вам очень сочувствую, мистер О’Брайан. Даже представить себе не могу, как ужасно потерять собственного ребенка.

– Никто не может, пока оно не случается. И тогда вы ни о чем другом не можете думать, не можете чувствовать ничего другого. – Он посмотрел в сторону реки. – Я пришел плюнуть на его могилу. Вы думаете, я плохой человек?

– Думаю, вы скорбящий отец.

Он кивнул, его худые плечи ссутулились.

– Я полагал, мне станет лучше, когда я узнаю о его смерти. А я чувствую только… облегчение.

Он посмотрел на нее, и снова Мауру охватило странное чувство узнавания. «Я откуда-то знаю его. И думаю, он знает меня».

– А вы почему здесь? – спросил он.

– Хотела посмотреть, где его убили.

– Вы его знали? – Он помолчал, потом тихо спросил: – Неужели и вам досталось от этого ублюдка?

Она не ответила, но не сомневалась: О’Брайан прочитал ответ на ее лице. «Да, мне досталось от него. Но вопрос в другом: досталось ли ему от меня?»

– Запомните это мгновение, – сказал он. – Смерть монстров всегда нужно праздновать. Я боялся, что не доживу до этого счастливого часа, но вот я здесь. А он горит в аду.

Последние три слова подожгли бикфордов шнур воспоминания. Не сами слова, но голос, дрожащий от ярости. Маура слышала его прежде.

– Извините, – сказала она, отступая.

Он посмотрел прямо на нее, вперился взглядом в ее лицо. Увидел слишком многое.

Из-за поворота появились два бегуна. И тут Маура решила, что наступил удобный момент для отступления. Она быстрым шагом пошла назад, к пруду Леверетт, туда, где люди. Только раз она остановилась, оглянулась и увидела: О’Брайан стоит на том же месте, но по-прежнему не сводит с нее глаз.

Она ехала домой, вцепившись дрожащими руками в баранку. И только когда завела машину в гараж и закрыла двери, дыхание ее стало выравниваться, сердце перестало колотиться как сумасшедшее.

Первым делом Маура позвонила Джейн.

– Гарри О’Брайан, – выпалила она. – Ты его допрашивала?

– Конечно, мы его допрашивали, – сказала Джейн. – Откуда ты про него знаешь?

– Я читала, что он когда-то угрожал Сканлону. После самоубийства Китти О’Брайан о нем писали в газетах. Я думаю, он тут как-то поучаствовал. Я узнала его голос.

– Ты с ним разговаривала? Что, черт побери, ты делаешь?! Вмешиваешься в ход следствия?!