поэтому стал рассказывать ему о трех вещах из моего вспоминания, которые показались мне наиболее важными. Во-первых, то, что он говорил о безмолвном знании; во-вторых, я сместил свою точку сборки с помощью намерения, и еще — то, что я вошел в состояние повышенного осознания, не получив удар между лопаток.

— Сдвиг собственной точки сборки с помощью намерения — твое самое большое достижение, — сказал дон Хуан, — но достижение — это нечто личное. Оно необходимо, но не является чем-то важным. Оно не является той целью, к которой стремятся маги.

Я полагал, что знаю, чего он хочет. Я сказал ему, что не совсем забыл происходившее со мной. В нормальном состоянии моего осознания остался горный лев — понятие о ягуаре не укладывалось в моей голове, — который преследовал нас в горах, да еще слова дона Хуана о том, что нападение гигантской кошки, возможно, каким-то образом обидело меня. Я стал уверять, что абсурдно говорить о чувстве обиды. На это он ответил, что я, должно быть, испытывал то же самое, когда меня донимали мои товарищи. В этом случае мне следует либо защищаться, либо уйти прочь, но только не чувствовать себя морально уязвленным.

— Это не та цель, о которой я сейчас говорю, — продолжал он с улыбкой. — Понятие об абстрактном, о духе — вот единственная цель, которая важна. Представление о личном «я» не имеет ни малейшей ценности. Ты все еще ставишь на первое место свои собственные чувства. Всякий раз, когда появлялась такая возможность, я заставлял тебя осознавать необходимость абстрагирования. Ты всегда полагал, что я имею в виду абстрактное мышление. Нет. Абстрагироваться — значит сделать себя доступным духу путем его осознания.

Он сказал, что одной из самых драматических черт человеческой природы является ужасная связь между глупостью и саморефлексией.

Именно глупость заставляет нас отвергать все, что не согласуется с нашими рефлексивными ожиданиями. Например, являясь обычными людьми, мы не в состоянии оценить наиболее важный аспект знания, доступного человеческим существам: наличие точки сборки и ее способность сдвигаться.

— Человеку рациональному кажется немыслимым, что должна существовать невидимая точка, в которой собирается восприятие, — продолжал он. — Еще более немыслимым кажется то, что эта точка находится не в мозгу, — это он еще мог бы себе смутно представить, если бы принял идею ее существования.

Дон Хуан добавил, что непоколебимое стремление рационального человека твердо придерживаться образа себя — это способ надежно застраховать свое дремучее невежество. Он, например, игнорирует тот факт, что магия — это не заклинания, не магические формулы, не фокус-покус, но свобода восприятия не только повседневного мира, но и любого другого, доступного человеческому существу.

— Вот где глупость обычного человека наиболее опасна, — продолжал он. — Он боится магии. Он дрожит при мысли о необходимости свободы. А ведь она рядом, можно коснуться пальцами. Она называется третьей точкой. И до нее можно дотянуться так же просто, как сместить точку сборки.

— Но ведь ты сам говорил мне, что сдвиг точки сборки настолько сложен, что является настоящим подвигом, — возразил я.

— Так оно и есть, — заверил он. — Вот еще одно магическое противоречие: это невероятно трудно, но все же является самой простой вещью в мире. Я уже говорил тебе, что сильное нервное возбуждение может сместить точку сборки. Голод или страх, любовь или ненависть сделают то же самое, что и мистицизм или несгибаемое намерение, которое и является для магов наиболее предпочтительным методом.

Я снова попросил его объяснить значение термина несгибаемое намерение. Он сказал, что это своего рода непоколебимая направленность ума; абсолютно четко очерченная цель, не нарушаемая никакими противоречивыми интересами или желаниями. Несгибаемое намерение также является силой, возникающей, когда точка сборки удерживается в необычном положении.

Затем дон Хуан указал на очень важное различие, которое ускользало от меня все эти годы, — между движением и смещением точки сборки. Движение, по его словам, является глубоким изменением ее положения, настолько глубоким, что точка сборки может достичь даже других пучков энергии, находящихся в пределах светящейся массы наших энергетических полей. Каждая полоса энергии представляет собой совершенно иной для восприятия мир. С другой стороны, смещение — это незначительный сдвиг в пределах той полосы энергетических полей, которая воспринимается нами как мир повседневной жизни.

Он продолжал, что маги рассматривают несгибаемое намерение как катализатор принятия решений, не подлежащих изменению, и, с другой стороны, — их неизменные решения являются катализатором, приводящим точку сборки в движение к новым положениям. Эти новые положения в свою очередь порождают несгибаемое намерение.

Должно быть, я выглядел ошарашенным. Дон Хуан рассмеялся и сказал, что попытка понять до конца метафорические описания магов разумом так же бессмысленна, как попытка понять разумом безмолвное знание. Еще, добавил он, проблема заключается в том, что любая попытка прояснить объяснения магов с помощью слов только запутывает суть дела.

И все же я настаивал на том, чтобы он попытался объяснить это любым доступным ему образом. Я утверждал, что все, что он может сказать, например, о третьей точке, лишь прояснит суть дела, так как мое нынешнее представление о ней все еще очень меня смущает.

— Мир повседневной жизни состоит из двух точек отсчета, — сказал он. — У нас, например, есть «здесь и там», «внутри и снаружи», «добро и зло», «верх и низ» и т. д. Итак, наше восприятие жизни по существу является двухмерным. Ничто из того, что мы воспринимаем или делаем, не имеет глубины.

Я запротестовал, говоря, что он смешивает уровни. Я сказал ему, что могу принять его определение восприятия как способности живых существ постигать своими органами чувств энергетические поля, избираемые их точкой сборки, — весьма необычное с точки зрения моего академического образования определение, но в данный момент оно казалось мне достаточно убедительным. Однако я не мог представить себе, что может означать «глубина» применительно к нашим дейcтвиям. Я считал, что он, вероятно, говорит об интерпретациях — обработке наших основных восприятий.

— Маги воспринимают свои действия с глубиной, — сказал он. — Их действия являются для них трехмерными. Они обладают третьей точкой отсчета.

— Как может существовать третья точка отсчета? — спросил я удивленно.

— Наши точки отсчета основаны преимущественно на нашем чувственном восприятии, — сказал он. — Наши органы чувств воспринимают и различают, что находится рядом с нами, а что нет. Используя это основное различие, мы и выводим остальное. Для того чтобы достичь третьей точки, мы