заметила с другого конца стола Кьяра. – Мы можем перекрыть морской вход в Залив. Но в него впадает много рек.

– Вот-вот, – ответил Боб. – Мы успешно решаем эти приземленные проблемы, чтобы наши высоколобые граждане могли пользоваться всеми современными удобствами и спокойно заниматься своим… вот тем, чем эти двое там занимаются.

Он взглянул на Аластера, сидящего рядом с Саскией, и на Марка Ферлонга, по диагонали от него. Оба, едва усевшись, зацепились языками и с тех пор уже не умолкали: только от них и слышалось, что «черные лебеди», «белые волны», Мул из азимовской серии «Основание» и прочее в том же духе. Время от времени они вспоминали, что за столом есть и другие люди, и делали символическую попытку вовлечь их в разговор. Основной ущерб от этого терпели Кьяра и Дейя; впрочем, последней иногда даже удавалось вставить реплику-другую.

Встретившись с гневным взглядом Боба, Аластер запнулся и прервал сагу о каком-то непостижимом финансовом продукте, вызвавшем банкротство банка во Франкфурте из-за деречо[57], погубившего урожай кукурузы в Айове.

– Вы утомляете мою жену! – рявкнул Боб.

– Вовсе нет, – ответила Дейя. – Но, поскольку мы с доктором Эшмой представляем здесь территорию, которую принято называть Индийским субконтинентом, хочу спросить вот о чем. В Индии, насколько мне известно, деречо не бывает. Но у нас есть собственные бедствия: саранча, засухи и так далее. Откуда нам знать, что из-за ваших экспериментов с климатом бедствий не станет больше?

– Мы уже двести лет экспериментируем с климатом, сами того не понимая, – заметил Марк. – Теперь начнем экспериментировать сознательно, вот и вся разница.

– Формально, с научной точки зрения – допустим, – мягко возразила Дейя. – Не спорю. Я говорю о том, как это воспринимается. Вот что действительно важно. – Она взглянула через стол на Саскию. – Ее величество пусть сама выскажется за себя и за свою страну. Но если вспомнить, например, о Пенджабе, откуда родом моя семья, – там, если случается засуха, многие уже говорят: это оттого, что какой-нибудь Билл Гейтс намухлевал с погодой! Хотя на самом деле пока такое никому не под силу.

– Палка о двух концах, – заметил Т. Р.

– О чем вы? – спросила Саския.

– Раз люди по всему миру винят миллиардеров в махинациях с климатом, хотя до сих пор нам такое и в голову не приходило, – что за беда, если мы действительно это сделаем? Нас уже в этом обвиняют. Хуже не будет.

– Вам, может, и не будет, – ответила Саския.

– Так что ничто нам не мешает засучить рукава и спасти несколько сот миллионов жизней, – заключил Т. Р. так, словно легче задач не бывает.

– Что бы ни случилось, обвинят нас, – раздался с другого конца стола голос Корнелии – и все сразу смолкли. – Так пусть винят за дело, а не за выдумки конспирологов.

– В нашей стране все немного иначе, – сумела вставить Саския, однако не стала углубляться в чувствительный вопрос различий между пенджабским крестьянином и хипстером из амстердамского кофешопа.

– Хорошо, оставим политическую сторону дела, – невозмутимо продолжала Дейя, – но как насчет физической реальности? Что, если геоинженерия нанесет ущерб полям в Пенджабе? Или в Бангладеше? Хубэе? Айове? Сделать так, чтобы всем и везде стало хорошо, не получится.

– Я бы послушал Эшму. В этой стороне дела она, несомненно, разбирается лучше всех нас, – заговорил Марк, бросив взгляд на другой конец стола. – Но, если вы так ставите вопрос…

– Всем и везде одинаково хорошо не будет, – подтвердила Эшма. – Это ясно показывают компьютерные модели.

– Однако, – продолжил Марк, – неконтролируемое глобальное потепление, как справедливо заметил Т. Р., унесет сотни миллионов, если не миллиарды жизней. И никакого другого способа его остановить не существует.

– Даже если мы заставим Китай и Индию прекратить жечь топливо с завтрашнего дня и раздавить собственную экономику ради матушки-земли, – подхватил Т. Р., – это не исправит того, что мы, наша цивилизация, уже сделали с атмосферой. Начиная с того дня, когда впервые научились превращать ископаемые в топливо.

– Люди спросят, почему бы нам не приложить те же усилия и то же инженерное мастерство к очищению атмосферы от избыточного углекислого газа? – сказала Дейя.

– Дейя, вы сами интересуетесь? Или спрашиваете от лица «других людей»? – уточнил Марк.

– Пожалуй, и то и другое. Мне в самом деле любопытно.

– Как раз для того, чтобы ответить на этот вопрос, – вмешался Т. Р., – я и подготовил маленькую демонстрацию! – С этими словами он ткнул в пару кнопок на своем телефоне и сказал в трубку: – Заносите колпаки!

– Демонстрация лишь частичная. Видеозапись всего целиком мы завтра передадим в СМИ, – объявил Т. Р. несколько минут спустя. – Сейчас работаем над большой серьезной презентацией. Но, чтобы понять, о чем речь, хватит и этого.

– Может быть, сначала расскажете побольше о СМИ? – вмешалась Саския. – Я слышала…

– Не беспокойтесь: все на коротком поводке. Все подписали соглашение о неразглашении. Как мы и договаривались, – заверил ее Т. Р. – В конце концов, ваш человек Виллем сказал, что рано или поздно вам придется сообщить о своей поездке широкой публике.

– Придется, – согласилась Саския.

– Согласно нашему уговору, вы это сделаете, когда вам будет удобно. Уговор в силе, ваше величество. И только вам решать, какую занять позицию – за, против или нейтральную.

Саския почувствовала, что Т. Р. раздражен ее реакцией, и сочла нужным его успокоить.

– У меня необычная работа, – объяснила она. – Личное и общественное в ней смешано настолько, что порой между ними сложно провести грань. Только что я наслаждалась ужином с интересными людьми, а в следующую секунду уже должна думать, как объяснить это журналистам. Простите, что перебила вас.

– Это вы простите за то, что оскорбил ваш слух бранным словом «СМИ»! – отозвался Т. Р. – и тут же опасливо покосился на тележурналистку Дейю Чанд и прочих гостей.

Все умолкли, когда помощники Т. Р. вкатили в вагон стойку, а на ней пару стеклянных колпаков. Под одним лежала горка измельченной серы – миниатюрная версия огромной серной горы, которую они уже видели. Под другим – горка порошка такого же размера, но чернее ночи.

– Два элемента, – торжественно объявил Т. Р., – равные по достоинству! Желтый в представлениях не нуждается. Черный, как вы, наверное, догадываетесь, – углерод. Оба меняют климат. Углерод создает парниковый эффект и вызывает потепление. Сера отражает солнечные лучи и вызывает похолодание.

– Т. Р., мы уже в курсе, – напомнил Боб.

– Прошу прощения. Как говорится, проповедника только пусти на кафедру! Но не так очевидно невероятное различие в силе воздействия между этими двумя веществами. Для того чтобы поднять температуру воздуха на пару градусов, насытив атмосферу этой штукой, – он похлопал ладонью по колпаку с углеродом, звякнув обручальным кольцом о стекло, – большая часть