не мог сначала застрелить собаку, а потом себя?

— Да.

Калинин с восхищением смотрел на этого парня. Он действительно ему нравился, этот Сухорецкий!

— Могу и больше сказать, — добавил тот.

Олег насторожился.

— Слушаю вас, Борис.

— У человека, который держит собаку, гораздо меньше шансов покончить с собой, чем у одинокого человека, у которого ее нет. Вы поняли меня?

Олег кивнул.

— Думаю, что да. Понял.

— Ну тогда, — небрежно бросил Борис, — вам незачем знать, что было написано в предсмертной записке.

Калинин вытаращился на него:

— Записка?!

— Так точно.

— Что было в записке?

Сухорецкий пожал плечами:

— Самые обычные слова: «Счастье — это когда тебя понимают».

— И все?!

— И все, — согласился Сухорецкий.

— Знакомая фраза.

— Да. Из фильма «Доживем до понедельника».

— Но эта фраза может означать что угодно! Не обязательно считать это предсмертной запиской.

— Но можно и считать, — возразил «важняк» — Нам и посоветовали настоятельно так сделать.

— Кто может давить на Генеральную прокуратуру?

— Я вас умоляю, Олег. На Коржакова давят, а вы — на Сухорецкого. Кто захочет, тот и задавит.

Калинин внимательно на него посмотрел и твердо спросил:

— Имя?

— Мое?

— Не глупи, Боря.

— Киселев, Олег. Илья Михайлович Киселев.

— Это что за птица?

— ЦСА.

— А это что так… — начал снова Калинин и замолчал.

Сухорецкий произнес эти три буквы не как аббревиатуру, а как одно слово — «цса», и поэтому он не понял поначалу, что тот имел в виду «це-эс-а». Центр стратегического анализа. Не больше и не меньше.

Он посмотрел на Сухорецкого и сказал:

— Спасибо, Борис.

— Не за что, Олег. Заходите еще.

— Обязательно. Приятно иметь дело с понимающими людьми.

— Кое-что умеем.

— Спасибо, Борис, — повторил Калинин.

— Это все?

— Все.

— Тогда, с вашего позволения, Олег, я вернусь к своим делам.

— Конечно

— До свидания.

— До свидания.

— Всего хорошего

— И вам.

Они раскланялись, как два старых джентльмена, пока Борису это вдруг не надоело:

— Олег! — взревел он. — Канай отсюда!

Калинин расхохотался и метнулся к выходу. И тут Борис неожиданно все-таки остановил его вопросом:

— Олег!

Тот обернулся. Борис спросил:

— Ты уверен, что тебе это нужно?

— Да. А что?

Сухорецкий пожал плечами.

— Ничего. Просто радуюсь.

Калинин понял, что он имеет в виду. Ему тоже было хорошо при мысли, что такие люди еще работают. Что еще есть такие парни, как этот Борис.

Ну и он, разумеется, Калинин.

А еще Шмелев, Стрельцов…

Уваров.

Да мало ли?!

Он ехал в машине, когда к нему на пейджер пришло сообщение:

НАШЛА ОПЕРАТОРА. НЕМЕДЛЕННО. СТАНЦИЯ МЕТРО АЛЕКСЕЕВСКАЯ. КАФЕ БЕЛЫЙ МЕДВЕДЬ. ДЕЙНЕКА.

2

Это было невероятно.

Рита Гессен и Лена Дейнека зашли в кафе, чтобы пообедать, и уже отдали заказ, когда Рита толкнула Лену ногой под столом.

— Не шевелись! — прошипела она.

Та посмотрела на нее с удивлением.

— Я и не шевелюсь. Это ты размахалась ножками. Что случилось-то?!

— Это он!

— Кто?

— Оператор!

— Кто?!

— Оператор!!!

Несмотря на предостережение, сама она чуть ли не кричала.

Лена взяла подругу за руку и крепко сжала. От боли та слегка поморщилась, но пришла в себя.

— Рита, — тихо, но твердо проговорила Лена. — Все нормально. Я сейчас медленно повернусь, но сначала ты скажи, где он сидит и как выглядит. Только тихо. Ты спокойна?

Та ответила:

— Да. Он сидит около колонны. Белый шарф у него.

Лена кивнула, давая понять, что все поняла. А потом медленно повернулась, как бы заинтересованно оглядывая людей вокруг себя. Около колонны сидел довольно интересный мужчина в черной кожаной куртке и с длинным белым шарфом. Больше ни у кого таких шарфов не было. Он что-то оживленно рассказывал своему товарищу, сидевшему с ним за одним столом. Впрочем, почему товарищи должны сидеть за разными столами, невпопад подумала Лена.

Она снова повернулась к Рите:

— Он тебя видел? Тогда, во время аварии?

— Нет, конечно.

— Отлично. Я пошла звонить Калинину. А ты делай что хочешь, но чтобы он не выходил отсюда. Хоть прямо здесь отдавайся. Поняла?

— Да.

— Вот и хорошо. И спокойней, Рита. Теперь он от нас никуда не денется.

Она встала и пошла к выходу.

Рита осталась.

Что делать? — думала она. Не обращать внимания? А если они встанут и пойдут отсюда? С чего я стану к ним приставать? Проституток на улицах столько, что спасу нет. Примут не за ту — и привет. До свидания.

Значит, так получается, что эту сволочь надо есть глазами. Но улыбаться надо так, чтобы не приняли опять же за проститутку. Черт возьми, целое искусство. Нельзя сказать, что я владею им в полной мере. Хотя, если им не владеть — какая ты женщина? Если у шлюх получается, почему у тебя не может получиться? Забудь, что он подонок. Он хороший. Он талантливый. Он оператор. Он кино снимает. Он с разными артистами знаком. Он тебе красивую жизнь показать может. Хочешь познакомиться с богемой? Он тебе в этом поможет. Он все может! Он такой… Мечта! И шарф у него такой красивый, такой белоснежный…

Долго это продолжаться не могло. Он не мог не почувствовать, что за ним следят. То есть, поправилась про себя Рита, — смотрят на него. И как смотрят! Не может устоять мужчина против такого взгляда, если он не импотент и не голубой. Не в состоянии!

И он не устоял.

Когда он первый раз встретился с ней взглядом, то сразу отвел глаза. Поговорил с товарищем и где-то через полминуты снова посмотрел на Риту.

Теперь глаза отвела она. Нужно помнить, говорила она себе, что я порядочная женщина. И красивая, черт возьми! Просто он меня… заинтересовал.

Она посмотрела на него снова. Он смотрел на нее в упор. Очень хорошо. Крючок проглочен. Теперь главное — чтоб рыбка не сорвалась.

И в это время подошла Лена:

— Ну, как дела?

— Он мой, — небрежно бросила Рита.

— Да? — Улыбаясь, Лена открыто повернулась к столику, за которым сидел оператор с товарищем, и увидела, что оба они с интересом разглядывают их — ее и Риту.

Она смущенно отвернулась, села за столик и сказала подруге:

— Ну ты молодец. Умеешь.

— Дурное дело нехитрое, — небрежно ответила ей Рита. — Ну, что?

— Что?

— Что Калинин?

— На работе его нет. Скинула информацию на пейджер.

— Приедет?

— Кто, Калинин? Должен, если жив.

— А что с ним может случиться? — расширила глаза Рита.

— Кирпич может на голову упасть. Не задавай идиотских вопросов. Что они делают?

— Кто?

— Рита!

— Улыбаются нам.

— Замечательно.

— К себе приглашают. Ручонками машут. Пойдем?

— Зачем? Раз пригласили, значит, рано или поздно сами подойдут. Лучше поздно, чем