– Что случилось? Ты кричала.

Она закрывает глаза. Он поднимает правую руку девушки и пощипывает ее кожу.

– Подожди секунду.

Из ванной доносится звук льющейся воды, и горло жаждет влаги, а когда бывший возвращается с кружкой в руках, у нее сразу появляются силы, чтобы сесть. Впервые вода кажется такой вкусной и ароматной. Джулиан озадаченно смотрит на нее. Затем его горящий взгляд падает на тонкий и длинный металлический предмет, лежащий между ними.

– Это моя гарнитура?

Фрейя продолжает шумно пить. Он поднимает предмет.

– Откуда она у тебя?

– Я одолжила. Прости.

– Ты одолжила гарнитуру «Хало»? – его слова прозвучали так, будто речь идет о какой-нибудь зубной щетке.

– А ты позаимствовал мой тактильный костюм.

Его лицо становится хмурым:

– Но это гарнитура.

Бережно держа кружку, она кладет руки на колени и пожимает плечами.

– Извини, но ты же ею не пользовался.

– Я никогда не буду ею пользоваться. Я хотел ее продать. Ты знаешь, что делают эти штуки?

Как обычно, он прав. До сих пор она ощущает в голове некий беспорядок, словно кто-то совершает там перестановку. Она начинает осознавать, чем в действительности является гарнитура «Хало» и как она взаимодействует с мозгом и Облаком. Что-то вроде слабого потока мозговых волн еще остается у нее в голове, какое-то скрытое сообщение со словами: «Ты – Руби. Посмотри вниз, это ее ноги, ты ходишь, как она, говоришь, как она… тебе нужно просто с этим смириться».

– Возьми ее, – она сует гарнитуру в его руки.

– Так что случилось? – обиженно спрашивает он, распутывая переплетенные между собой датчики. – Играла в какую-то игру? Я думал, ты их не любишь, а ты провела там тридцать часов.

Она игнорирует внезапное чувство шока, вызванного его утверждением.

– Мне не нужны лекции от порнозависимого.

– Порнозависимого?

Пауза. Его губы шевелятся, будто он повторяет это слово и пытается его понять. Сначала на лице его появляется удивление, а затем раздражение.

– Жизнь – дерьмо, а я все же парень. Да и ерунда это все.

Он упорно продолжает сидеть на ее кровати, и она понимает, что он чего-то ждет. Как и его отец, он привык получать желаемое. Она медленно вспоминает, как всегда шла с ним на контакт, принимала удар на себя и заканчивала ссору. Но те дни остались в прошлом.

– Ты когда-нибудь думал о том, как я себя чувствую? – интересуется Фрейя. – Каково это, быть той, кому нашли замену.

– Я никем тебя не заменял.

– Это имеет большое значение. И мы все еще живем вместе.

– Да, но только как друзья, – он скрещивает руки, почесывая натертый локоть. – Почему тебя это беспокоит?

– Возможно, больше меня это не беспокоит.

Твердость ее голоса поражает их обоих. Джулиан возвращается к двери.

– Тебе на все плевать, кроме своего смартфейса, да? – в его голосе слышится нотка злости. – Она пришла ко мне. Я говорил тебе? Она встретила меня там, куда бы ты никогда не пошла. Я думаю, она хотела, чтобы я остался там с ней, Бог знает зачем. Поэтому я смутился, когда услышал ее голос из твоей комнаты. Я искал другую девушку.

«Другую девушку».

Задыхаясь, она захлопывает дверь. Хватит с нее боли и предательства. Зачем ее смартфейсу открываться Джулиану? Она хватает красную сферу с полки, с трудом подавляя желание нажать маленькую кнопку и посмотреть, загорится ли она и перезагрузится ли. Несмотря на отчаянную нужду в ответах, она кусает губу и вместо этого идет вслед за Джулианом.

– Что она делала? – требует она ответа. – Она говорила обо мне?

Он подергивает дверную ручку с самодовольной улыбкой. Но вдруг замечает ее обеспокоенный вид и, кажется, понимает, какой удар он нанес. Его голос смягчается.

– Постоянно. Вот как я понял, кем она должна была стать, – он пожал плечами, дав понять, что это неважно. – К моему разочарованию, она просто дразнила меня и тратила впустую мое время.

Коридор узкий, но их словно разделяет целая пустыня. Вдалеке она видит лицо, которое когда-то так хорошо знала. Он сладко выдыхает; одно пристрастие дает ему энергию для другого. Теперь она лучше понимает, как для него все закончилось. Как этому поспособствовал отец, зациклившийся на содержимом более важных человеческих голов.

– Это похоже на нее, – заявляет Фрейя.

Они кивают друг другу, и он исчезает, а Фрейя задается вопросом, должна ли она рассказать ему об отце. Что касается конфликта, теперь все стало ясно. Качаясь, она опускается на кровать. Неужели она действительно это сделала? Она все еще чувствует ржавый запах крови и сгибает правую руку, чтобы рассеять тревожное ощущение: нож, вонзающийся в плоть. Легко забыть, каким жестоким может быть Ирнфельд, где игроки режут друг друга вдоль и поперек. Она осознала, что совершила, только тогда, когда лезвие оказалось в груди Талиса. Если это действительно вызвало шок, он этого заслужил. Благодаря ему она испытывает сильнейшую головную боль, а тело ее обезвожено. Но самое страшное – это то, что он использовал имя Руби. Эти мысли захлестывают ее, она так крепко стискивает одеяло, что слышится звук рвущейся ткани. Он делал это ради достижения своих целей. Он так непринужденно заманивал ее этим нелепым клочком надежды, единственной надежды, которая у нее была. Глубоко внутри она омертвела. Больше никогда не будет надежды. Дырка в одеяле расширяется, и оттуда вываливается грязный полиэстер. Что произойдет, если вас убьют в Ирнфельде? Она, должно быть, на долю секунды задалась этим вопросом, пока носила гарнитуру, поскольку ответ тут же пришел ей на ум: вы просто начнете игру сначала. Поэтому ничего страшного не случится. Это будет всего лишь пинок своему эго. Ярость поднимает ее с кровати и заставляет шагать по комнате. Затем она вспоминает выражение лица Талиса, когда она раскусила его спектакль. Ему это не понравилось.

– Открыть соцсеть, – произносит она после паузы.

Ей понадобится время, чтобы научиться просить о вещах, ведь она так привыкла, что смартфейс обо всем заботится.

– В Ирнфельде я случайно встретилась с одним знакомым, – заявляет она, наблюдая, как ее слова появляются на стене вместе с предложенными изображениями. – У Талиса… – всплывает его фото, и она нажимает «выбрать». – …или БАРОНА, имеется там удивительный замок. Замок в облаке. Так круто!

Она расплывается в улыбке. Вероятно, этого достаточно. Отправив ее данные всему миру, он заставил ее почувствовать себя обнаженной. Пусть сам теперь попробует на вкус собственную пилюлю. Она уже предвидит бурю комментариев, когда люди по хэштегу его имени наткнутся на это упоминание. Когда его маска будет сорвана, он придет в ярость, но ей все равно. Удар ножом был просто самозащитой. Это месть.