— А вы сообщили командиру, зачем вы хотели подтвердить данные по обер-лейтенанту?

— Так точно, господин капитан. Я надеялся, что обер-лейтенант получит приличную взбучку.

— И что, он ее получил?

— Нет, господин капитан. Дежурный офицер воспринял все вообще как веселую историю. Он даже пообещал ничего не сообщать жене обер-лейтенанта. Так я узнал, что господин обер-лейтенант Дорфрихтер действительно женат.

— Вы случайно не знаете фамилию офицера?

— Знаю, господин капитан, — ответил детектив и вынул свою записную книжку. — Это был лейтенант Ксавьер Ванини. Я записал его фамилию, потому что мне вообще не понравилось, как он себя вел. Я вам уже говорил, что у меня самого две дочери, и я бы не считал это веселой историйкой, если бы какой-нибудь молодой человек заманил их в отель.

«Ванини». Кунце на секунду задумался, где он слыхал это имя, и тут же вспомнил. Офицер, чей ординарец пытался купить цианистый калий в аптеке Ритцбергера. Не было ничего необычного в том, что это имя всплывает во второй раз. Кто-то должен был дежурить в комендатуре, какой-нибудь лейтенант из 14-го пехотного полка. В этот вечер дежурил Ванини. Чистая случайность.

— А что вы сделали с фрейлейн? — спросил Кунце.

— Я сказал, чтобы она ждала меня в холле отеля. Когда я все уладил в комендатуре, я проводил ее на вокзал, купил ей билет в третьем классе и посадил на поезд в Вену. Я полагал, что никогда больше ее не увижу. Представьте мое удивление, господин капитан, когда неделю спустя я столкнулся с ней в переулке Моцартгассе. Сначала она пыталась мне врать, что она здесь проездом, но, когда я пригрозил, что арестую ее за бродяжничество, призналась, что живет с господином обер-лейтенантом в Вальдеке. Это пригород Линца.

— Живет с ним? Разве он жил не дома?

— Он снял ей комнату и посещал ее каждый день. Иногда и ночью. Я ее предупредил, что она должна покинуть Линц в двадцать четыре часа, иначе арестую ее за проституцию. Это привело ее в ужас, а обер-лейтенанта, наверное, в еще больший, так как на следующий день она исчезла.

— Вы говорили об этом с господином обер-лейтенантом?

— Нет, господин капитан. У нас есть указание: в отношении господ офицеров соблюдать тактичность и дипломатию. Служба в мирное время бывает чертовски скучной, и время от времени молодые люди должны немного расслабиться. Но с этой девушкой совсем другое дело. Она была дочерью доброго честного ремесленника. В таком случае мы делаем все возможное, чтобы направить девицу на путь истинный.

Кунце задумчиво смотрел на этого человека. Детектив на службе в полиции, хранитель и исполнитель закона в городе с населением шестьдесят пять тысяч человек. Человек с прямо-таки библейским понятием долга, который плюет на все законы и предписания, когда они представляются ему непрактичными, готовый всегда с энтузиазмом ревностно тянуть свою лямку, как все его начальники, как вся австрийская бюрократия.

Он ничего не имеет против, когда молодые офицеры хотят «расслабиться» — это ведь в итоге идет на пользу «фатерланда» — и в то же время наставляет дочь рабочего человека на путь истинный — также для пользы отечества.

— Скажите, чтобы привели Дорфрихтера, — сказал Кунце лейтенанту Стокласке. Когда тот вышел из бюро, Кунце обратился к детективу:

— Господин Шифф, я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели на господина обер-лейтенанта Дорфрихтера, когда он придет. Я затем спрошу вас, узнаете ли вы в этом человеке того, которого двадцать первого сентября прошлого года видели в Линце в обществе молодой женщины в номере отеля «Усадьба». Если это он, отвечайте только одним «да». Не больше и не меньше. Это все, что я от вас хочу. После этого лейтенант Хайнрих проводит вас в бухгалтерию, там вы получите свои командировочные. Я вам очень признателен за то, что вы приехали в Вену и сообщили очень ценные сведения.

Пока Дорфрихтера не привели, Кунце занялся бумагами на своем письменном столе. Он пытался сосредоточиться, но его мысли путались. То, что сейчас снова они с Дорфрихтером будут стоять друг против друга, заставляло его нервничать. Как всегда, он боялся этой встречи и одновременно ждал ее. Он не мог больше себя обманывать: то, что он так отчаянно желает, — это признания этого человека. Конечно, он этого страстно ждет, причем нетерпеливо, но должно произойти и еще нечто большее.

Он всегда гордился тем, что на протяжении всей своей жизни мог контролировать свои чувства. А теперь, в зрелом возрасте, внутри его завелась какая-то инфекция, развилась некая болезнь, которую никакими лекарствами не излечить. В спокойные минуты он говорил себе, что это все должно со временем пройти. Пока же он сам не мог разобраться в своем отношении к Дорфрихтеру. Иногда ему казалось, что настоящую цену имеют только те моменты, когда они встречались. На протяжении всех дней его жизни они будут представляться ему как зеленеющие острова в монотонном, мутном потоке ушедшего времени.

Как обычно, Дорфрихтер появился в комнате, сопровождаемый старшим надзирателем Туттманном и солдатом с примкнутым штыком. Увидев детектива, он остановился, остолбенев, на пороге. Бросив на Кунце враждебный взгляд, Дорфрихтер демонстративно встал по стойке «смирно». Стокласка и Хайнрих, встав, отдали ему честь.

Кунце ограничился кивком. В присутствии Дорфрихтера ему стало казаться, как будто в воздухе начинает исчезать кислород и становится тяжело дышать. Одновременно его чутье охотника не упустило момента испуга арестованного, когда он неожиданно увидел детектива. При появлении других свидетелей такого никогда не происходило.

Кунце отпустил конвой и обратился к детективу:

— Господин Шифф, пожалуйста, подойдите ближе и скажите мне, приходилось ли вам видеть господина обер-лейтенанта раньше?

С момента появления Дорфрихтера в комнате Шифф неотрывно смотрел на него.

— Так точно, господин капитан, я видел однажды господина обер-лейтенанта.

— Идет ли в данном случае речь о человеке, которого вы видели в Линце двадцать первого сентября, когда он встречал на пристани девушку по имени Митци Хаверда и которого вы часом позже встретили в номере отеля «Усадьба» с той же девушкой?

— Да, это он, господин капитан.

— Спасибо, господин Шифф. Вы можете идти.

Детектив неловко поклонился. Кунце и Стокласка пожали ему руку, а лейтенант Хайнрих вышел вместе с ним. На пороге Шифф повернулся и бросил прощальный взгляд на Дорфрихтера, но тот смотрел в другую сторону. Как только за ними закрылась дверь, Дорфрихтер с наигранным негодованием обратился к Кунце:

— Зачем, черт побери, вы это сделали? Ну хорошо, я спал с этой девицей. И что, это доказывает, что я убил Рихарда Мадера?

Его легкомысленный тон застал Кунце врасплох. Ни один подозреваемый не стал бы так говорить со своим следователем, скорее это был тон разговора двух товарищей. Это было гораздо хуже, чем открытая враждебность.

— Какого черта, Дорфрихтер, вы заманили обманным путем ничего не подозревавшую девицу в Линц, тут же повезли в отель с единственной целью ее соблазнить.