– Я вижу, что ты хочешь задать мне еще несколько вопросов. По крайней мере один – точно.

Тимур усмехнулся:

– Ну, если Аллах наградил тебя помимо стремления к истине еще и проницательностью – задай мой вопрос себе сам, сеид Береке.

Гость кивком головы показал, что понимает иронию, заключенную в словах хазрета.

– Тебя мучает загадка Шемс ад-Дин Кулара. Вернее, даже не так, тебе хотелось бы узнать, каким образом мне удалось предсказать его смерть за две недели до ее наступления. Бьюсь об заклад, тебя даже посещали мысли о том, не помогала ли мне какая-нибудь темная сила.

– Не преувеличивай степень моего недоумения, не преувеличивай также размеры того места, которое этот случай занимал в моих мыслях. Что касается старика, то предсказать его смерть было не так уж трудно, учитывая его возраст. Если ты гордишься случаем, то гордишься зря. Скорее всего, тут простое стечение обстоятельств.

Береке счел возможным возразить:

– Твои слова обнаруживают трезвость ума и уверенность в себе, хазрет. По-своему ты прав, на самом деле суть в другом.

– В чем же?

– В том, что я изучал не только богословие, но и медицину.

– Любой мулла скажет, что это вещи несовместимые.

– Мнение глупцов, ничего не смыслящих ни в том, ни в другом!

– Как знать.

– Так вот, бродя по Мавераннахру в поисках того, что мы позволим себе назвать истиной, я не мог не посетить дом благородного Шемс ад-Дин Кулара, человека, широко прославившегося своей святостью.

– Прославившегося? Ты говоришь о славе?

Береке кивнул. Тимур хочет его вывести из себя, ловя на мелких речевых противоречиях, но это у него не получится.

– Я застал его уже в плохом состоянии. У него разлилась желчь и опухли ноги, а водянка в таком возрасте – одна из самых опасных болезней. Я определил, что жить ему осталось менее месяца. Как потом выяснилось, ошибся я всего на несколько дней.

– Это я понял, но скажи, зачем ты прибыл ко мне с этим странным предсказанием?

– Мне надо было с тобой поговорить, причем поговорить о вещах серьезных, вряд ли бы ты стал беседовать с человеком случайным. Случайности у тебя, как я вижу, вызывают подозрение. Справедливо. Мне нужно было выделиться из толпы.

– Ты выделился, Береке, но почему не воспользовался предоставившимся случаем, куда ты исчез?

Сеид потупился: ему предстояло сказать Тимуру не совсем приятную вещь.

– Ты был тогда еще не готов к серьезным словам.

– Не готов?!

Сеид утвердительно кивнул:

– Не готов. И я скажу больше: если сейчас ты не сможешь подавить возникший у тебя в груди гнев, значит, ты не готов и сейчас.

Глаза Тимура превратились в щелки, внешне его состояние ни в чем не проявлялось, разве что слишком сильно вздымалась грудь.

– Ты очень смелый человек, сеид Береке.

– Я смелый человек, но не глупая смелость заставила сейчас меня говорить тебе дерзкие слова.

– А что же?

– Уверенность в том, что за дерзким их облачением ты рассмотришь разумную сердцевину до того, как отдашь приказ своим слугам удавить меня.

Помолчали. Гость почувствовал, что ему дано разрешение продолжать.

– Давно, почти с первых твоих шагов, я понял, что ты не просто очередной бек-рубака, что ты человек предназначения. И знаешь, когда впервые?

– Когда?

– После того как ты расстался с Хаджи Барласом и встал под знамя Токлуг Тимура. Многие были тогда этим удивлены. Но больше всех я. К тому времени я был достаточно зрелым человеком, многое видел и считал, что не осталось больше людей, способных на поступок, подобный тому, который совершил ты.

– Что же в нем особенного?

– Такими поступками создаются государства и династии, по крайней мере с них они начинаются.

– Не очень-то понятно, клянусь Аллахом, но продолжай, сеид Береке.

– Все прочие способны только к одному – разрушению. Дроблению, измельчению. Никто не способен посмотреть за границы своего вилайета, своего родового гнезда.

– Прошли времена Потрясателя Вселенной.

– Верно, прошли. Это был степной ветер, который смел старую жизнь, но он ничего не оставил после себя. Ничего, кроме огромного поля деятельности, на котором надобно построить жизнь новую.

– Ты хочешь всех превратить в строителей и землепашцев, сеид Береке?

– Не упрощай мою мысль. Строить – это не значит только лишь копаться в земле и месить глину. Строительство будет сначала производиться кровью и силой, а лишь потом закрепится в камне и духе. Ведь у нас есть все для этого дела. И вера Пророка, и меч Тимура.

Застыл в задумчивости на некоторое время эмир Тимур. Гость терпеливо ждал ответа, перебирая четки.

– В вере Пророка нет ни у кого сомнений, это сила сил, и она поведет нас. Но откуда у тебя уверенность, что именно мой меч осенит она? Ведь ныне в Мавераннахре десятки правителей. Неужели они все не годятся?

– Не годятся.

– И даже мой друг эмир Хуссейн?

– Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос. Он годится не больше, чем другие. Нет у тебя теперь врага злее, чем он. Злее и опаснее. Ибо он тоже мог бы занять то место, которое теперь занимаешь ты. Провидение долго выбирало между вами. И теперь, мне кажется, выбор произведен.

– Как-то очень легко ты рассуждаешь о таких вещах, как провидение.

– Но что я могу поделать, если я полон уверенности, что мои рассуждения верны.

Тимур посмотрел на гостя и понял, что тот говорит сущую правду.

– Хорошо. Но объясни мне тогда еще вот что. Много воды утекло с тех пор, как я обратил на себя твое внимание. Мои сыновья тогда были дети, теперь они воины. Отчего ты сразу не пришел ко мне и не сообщил все, что тебе пришло в голову. Ты же знаешь, я бы оценил твои прозрения.

– Я сомневался.

– Сомневался?

– Да. Ведь истина явилась мне не в виде свитка, где все изложено подробно и однозначно. Прозрение всегда туманится сомнением. Я сделал попытку приблизиться к тебе, и она оказалась не совсем удачной. Потом с тобой произошло несчастье.

Тимур выпростал из рукава изувеченную руку:

– Ты это имеешь в виду?

– Именно. Я счел это знаком судьбы. Не может же быть строителем великого государства человек, настолько ущербный телесно. Я впал в отчаяние, ибо был уверен, что твой двойник эмир Хуссейн для этой роли никак не подходит, несмотря на полное телесное здоровье. Надо еще ждать, подумалось мне. Ждать и внимательно смотреть вокруг себя. Значительно позднее, пройдя по многим кругам духовных поисков, я вдруг понял, что твое увечье не в ущерб тебе дано. Это свидетельство и ознаменование окончательного выбора. Закончилось существование Тимура, Тарагаева сына, всем известного в качестве хорошего конного воина. Надобен теперь Тимур-государь, будущее царство теперь скрывается не в ножнах у тебя, а в голове, и все дело в том, сумеешь ли ты добыть его оттуда.