«Я не знаю, кто он такой.

Он врач, ему 25 года. У него трепетные чувственные губы. Когда мы друг друга увидели, то забыли обо всем на свете.

Его тоже зовут Б. Это судьба.

Он любит меня, но все у нас очень сложно».

Письма Б. (оригиналы сожжены).

Самое первое письмо:

«Моя любимая! Как бессмысленна биография человека: родился, учился… теперь в мою биографию вошло самое главное — я полюбил. Девочка моя, как же мне внове это чувство, как же я люблю тебя, твои чудесные глаза, твой смех, твою родинку на щеке, твои воздушные волосы! Ты самое нежное чудо на свете. Думаю о тебе непрестанно. Твой Б.».

Второе письмо:

«Девочка моя любимая! Если бы мне нужно было написать книгу о счастье, я бы все страницы исписал только одним — твоим именем. Я вижу тебя в каждом дуновении ветра, в каждой снежинке, я брожу по городу как сумасшедший и повторяю: “Я самый счастливый человек на свете! У меня есть ты!” Одно меня беспокоит, я старше тебя, и я люблю тебя со всей силой, как только может любить взрослый человек, а ты, ты еще совсем дитя. Но я благодарен судьбе, даже если для тебя все это было игрой в любовь. Моя любимая, счастье мое, навсегда единственная моя любовь, мой цветочек».

В этом месте я заплакала.

И наконец последнее письмо:

«Завтра я уезжаю на Север. Ты знаешь, что у меня нет выбора. Спасибо тебя за то, что у меня было такое счастье, спасибо за то, что ты есть, я только об одном молю Бога — чтобы ты была счастлива без меня».

Ответ Муры:

«Ты уехал. Я не знала, что, когда один человек уходит, другой прекращает дышать, жить. Я так безобразно, безысходно одинока, я одна, одна… Любовь — это дар, и я уже исчерпала этот дар, а все остальное, что люди называют любовью, — это просто грубый эрзац, чтобы поместить в свое одиночество суетливые движения души и тела. Мне нужен только ты, твои руки, твой голос… Мое сердце замерло навсегда, я заснула, как Белоснежка, вот только принц не спасет меня, потому что мое сердце не оживить…

Мир такой большой, а для меня в нем совсем ничего не осталось, только воспоминания, но они когда-нибудь неминуемо сотрутся, и останутся только слезы, но и они когда-нибудь высохнут, только одно маленькое сердце, которое плачет и стучит: “где ты, где ты, где ты?..” Но и сердце мое не будет болеть вечно, когда-нибудь оно примирится и сделает вид, что забыло свою боль. А сейчас мне больно, больно, больно…»

В этом месте я опять заплакала. Потом захлопнула синюю тетрадь и бросилась к себе, испытывая жуткий страх, что обо всем этом как-нибудь узнает мама.

Мура страдает. Моя Мура. Из-за этого Б. Этот Б. заставил моего ребенка страдать.

Что можно сделать с обидчиком твоего ребенка? Разодрать когтями. Но у меня нет когтей. Тогда разодрать без когтей. Я почувствовала, что попала во власть первобытных инстинктов.

Вскоре я вышла из-под власти первобытных инстинктов и поняла, что этот Б. ни в чем не виноват. Бедные ребятки, бедные дети!.. Где же этот Б., как мне его найти? Почему я не могу добыть для Муры этого Б., как покупала пупсиков в игрушечном магазине?

Я опять заплакала от жалости к Муре и этому Б.

Но сильные личности не плачут, и потом, что толку плакать? Тем более мне некогда плакать, мне срочно нужно идти.

Я вышла из дома и повернула направо, к Владимирскому собору. Не то чтобы я собиралась пойти в церковь. У меня с Богом такие же сложные отношения, как у многих людей. Многие люди не вполне твердо уверены в деталях своей веры, не ходят в церковь и поэтому считают, что неприлично обращаться к Богу исключительно по своим надобностям. Вот и я — обычно стесняюсь просить его о мелочах, думаю, ладно, как-нибудь сама справлюсь. Но тут совсем другое.

Я долго кружила вокруг церкви, но так и не решилась зайти и встала на улице у часовни. Бог поймет, что я стесняюсь просить его при всех.

Я подумала, что все же могу к нему обратиться. Если он все видит, то знает, что я ничего особенно плохого не делаю (надеюсь, он не заметил, как я читала Мурину синюю тетрадку). Я попрошу его только об одном, о самом главном, — о Муре.

«Если ты есть, прости, пожалуйста, что я тебя беспокою. И сделай, пожалуйста, чтобы у моей дочери Муры все было хорошо, — пробормотала я несколько раз, — пожалуйста, я очень тебя прошу».

— Ну, как дискотека? — небрежно спросила я.

— Клевая. Боря два раза приглашал меня танцевать, — доложила Мура, забыв, что я не знаю, кто такой Боря.

— А разве он не уехал на Север? — удивилась я, забыв, что я не знаю, кто такой Боря.

— Зачем ему на Север?

Глупый доверчивый теленок и не заметил, что я себя выдала. Наверное, она считает, что я все про нее по определению знаю. До сих пор наблюдаю за ней в свою волшебную подзорную трубу, или еще откуда-то ко мне поступают сведения.

— У нас же скоро экзамены. Он на журфак собирается. А сочинения пишет плохо, не то что Танька. Хочешь, покажу, как Танька прикольно пишет?

Мура помчалась к себе и принесла синюю тетрадку, предварительно отогнув листы, где она записывала всякую ерунду про Борю и рисовала платья, купальники и шляпки.

Вот оно что!.. В синей тетрадке Мурка переписывалась с Танькой. Вернее, Танька переписывалась сама с собой, сочиняла письма и за Б., и за Мурку. Несуществующий Б. назван в честь Бори из класса, которому Мурка звонит с шуршалкой. Мура с Танькой обе в него влюблены, но звонит именно Мура, потому что у нее лучше получается шуршать.

Выходит, я зря совершила свое преступление. Думаю, так часто бывает, когда человек идет на сделку с совестью, — душу продал, а ничего толком не получил.

— Мура, а почему героиней романа в письмах была выбрана ты, а не сама Танька?

— А мы по очереди. Я первая героиня, а Танька вторая. Сейчас Танькина очередь, так она уже два письма к себе сочинила и пишет третье. Вообще-то нечестно, мы договорились по два.

Я хотела сказать, что у Таньки определенные литературные способности и я даже плакала над ее письмами, а Мурка, балда, и не расставляет знаков препинания, но вовремя спохватилась.

— Ну, а ты что делала, как вечер провела? — спросила Мурка.

— Я?.. А я на углу Владимирского проспекта и Колокольной. У часовни Владимирского собора.

— Да? А что ты там делала? — удивилась Мура.

— Что делала, что делала, стояла просто.

Никому на свете, ни за что и никогда, не признаюсь, что заглядывала в синюю тетрадку. Эта тайна уйдет вместе со мной.

Может быть, расскажу об этом Муре. Потом, когда у нее самой будет дочь-подросток.

31 марта, среда