Ну наконец-то! Я молчу, не желая перебивать ее, при этом продолжаю поглаживать по маленькой спинке. Затем спрашиваю:

– Что с мамой, солнышко? Ты грустишь, потому что она заболела? Крошка, это же просто грипп. Она очень скоро выздоровеет.

Лорен отодвигается:

– У меня зуб шатается, дайте, пожалуйста, салфетку.

Я, конечно, не понимаю смысла ее ответа, но мне ведь уже давно не шесть. А салфетка, безусловно, понадобится – лицо девочки покраснело и опухло, из носа течет. Удивительно, но это зрелище вызывает у меня сочувствие, а не отвращение, которое я обычно испытываю, увидев сопливого ребенка.

Может, есть еще надежда, что мои биологические часы когда-нибудь начнут тикать?

О нет! Не стоит об этом.

Подпрыгиваю и бегу искать салфетки. После вытирания и сморкания Лорен забирается ко мне на колени и нацеливает на меня взгляд больших голубых глаз:

– Кирби! Можете выдернуть мне зуб?

Она показывает, какой зуб нужно удалить, и я, набравшись смелости, трогаю его кончиком пальца. Слегка поддается, но не настолько, чтобы можно было выдергивать.

– Детка, он еще не готов, подожди недельку. Если хочешь, помогу написать письмо Зубной Фее, чтобы ты была во всеоружии.

Надеюсь, Энья рассказывала дочери про зубную фею. Опять я забыла с ней посоветоваться. Лорен хватает меня за руки:

– Нет, мне нужно сейчас, чтобы Зубная Фея пришла сегодня.

Хмыкнув, я слегка сжимаю ее ручки в знак участия.

– Милая, я знаю, как трудно ждать, но, может, нам лучше просто заказать пиццу и обсудить, что ты купишь на четвертак, который подарит фея?

Пытаюсь высвободить руки, но Лорен стискивает их еще крепче и качает головой:

– Нет, вы не понимаете. Когда у моей подруги Микаэлы выпал первый зуб, Зубная Фея принесла ей золотой доллар с портретом индейской принцессы.

– Золотой… а, доллар с портретом Сакагавеа?[39]Видно, инфляция коснулась и Зубной Феи. Я в свое время получала по двадцать пять центов за зуб. – Хочу улыбнуться, но мои слова вызывают новый поток слез.

Я начинаю терять самообладание. Не знаю, что делать, и сердце разрывается – так больно смотреть на нее.

– Лорен, солнышко, ну что опять? Я уверена, ты тоже получишь золотой доллар.

Даже если мне придется обойти все банки в этом городе, чтобы достать его.

Лорен делает глубокий, судорожный вдох.

– Это обязательно должен быть целый доллар, Кирби. Я хочу отдать его маме, чтобы ей не приходилось так много работать, а потом болеть.

На этом меня прорывает. Слезы, которых я не лила ни в старших классах, ни в колледже, когда Джули на год уехала за границу. Слезы, которых не было на моих глазах, когда хитрая сволочь Дэниел так пышно унизил меня, слезы, ни капли которых я не проронила, когда умер отец, вдруг, скопившись, разом выплескиваются наружу. Крепко прижимаю Лорен к себе, стараясь, чтобы она не увидела, как я плачу.

Я ведь сильный человек, правда?

Может, и сильный. Но шестилетняя девочка только что преподала мне урок сострадания.

Когда Лорен, умытая, с почищенными зубами и в пижаме, засыпает у меня на руках, осторожно тянусь к телефону.

– Мам, это ты? Привет. Нет, все нормально. Да, я знаю, что уже поздно. – Набираю в грудь воздуха и произношу слова, которые надо было сказать давным-давно: – Мам, я люблю тебя. Может, поговорим, если у тебя есть время?

Направляясь к мадам субботним утром, я думала о Кирби и ее тайнах. Может, «тайна» – не совсем подходящее слово, но она явно не любила посвящать по сторонних в детали своей личной жизни.

Впрочем, это ведь не мое дело, правда? Если я сама из тех, кто готов выложить первому встречному свою биографию, это еще не значит… Хотя и тут я не совсем права. Я ведь не рассказывала Кирби о том, что мой жених повел себя как полный козел, или о том, как боюсь, что он окажется копией своей пассивно-агрессивной мамаши, и даже о том, что внезапный прилив смелости, заставивший меня развернуться и хлопнуть дверью, по-видимому, иссяк.

Оно и понятно – нужно быть законченной психопаткой, чтобы говорить о таких вещах со своим боссом.

Так или иначе, меня все же интересовали загадочные мероприятия по средам. Может, Кирби все-таки занималась балетом? Представив себе грозную и беспощадную начальницу в пачке, я хихикала на протяжении всего оставшегося пути.

Мадам, как обычно, встречала меня у порога. Она едва не сорвала с моих плеч шаль, спеша втолкнуть в маленькую комнату, где стоял рояль.

– Брианна, дорогая, это просто восхитительно! Сама знаменитая и неотразимая Рената Алессандро будет сегодня твоим зрителем.

«Восхитительно» – не самое подходящее слово в данной ситуации, на мой взгляд. Перепуганная, я искала глазами Ренату, которая в тот самый миг неуклюже поднимала из-за рояля все свои триста фунтов веса.

Она пренебрежительно посмотрела на меня:

– Так это и есть ваша ученица? Самая лучшая в этом сезоне? Теперь я понимаю причину вашего расстройства, Габриэлла.

Крепко сжимаю губы, чтобы удержаться и не ответить грубостью. (Странно – раньше это не было для меня проблемой. Может, я постепенно учусь не быть всегда и со всеми милой? Может, это возвращение Супер-Бри, хлопаю щей дверьми? Так держать!)

В комнату впорхнула мадам:

– Нет, нет, я никогда не расстраивалась из-за моей милой Бри. Она моя звездочка, настоящий соловей, и всего через несколько недель на прослушивании все об этом узнают.

Рената фыркнула, окинув меня взглядом с ног до головы:

– Если хотите знать мое мнение, она больше смахивает на тощего воробушка. Какой может быть резонанс при столь костлявом теле?

Именно это больше всего меня беспокоило, так что ее комментарий попал прямо в яблочко. Оперным певцам избыточный вес необходим для усиления звука и большей выносливости. Я не выдержала бы и двух часов соревнования с трехсотфунтовой дивой. Потому и старалась набрать лишние тридцать фунтов перед прослушиванием. К несчастью, от многочисленных стрессов (включая предстоящую свадьбу) я не только ничего не набрала, но еще и умудрилась немного сбросить.

Почему под рукой никогда не оказывается приличного куска шоколадного торта, когда он нужен?

– Да, ей не помешало бы прибавить в весе, но поет она сказочно. Дорогая, ты пока распевайся, а мы с Ренатой пойдем выпьем чаю. А потом послушаем твое блестящее выступление. Рената обещала высказать свое мнение. Это очень любезно с ее стороны, правда?