Уильям говорил, а девушка рассматривала свою руку.

– Меняют наш мир, – шепотом повторила она.

– Поверь, что ты красива и совершенна во всем, – проговорил Уильям, придвигаясь ближе к Тамсин. – Это правда. Многие видят это в тебе.

Девушка подняла взгляд, ее чистые зеленые глаза мерцали при свете свечи.

– Совершенна? – тихо спросила она.

– Да… – выдохнул он и…

Внезапно он почувствовал, что не может противиться той силе, которая толкнула его к ней. Легкое движение головы – и их губы слились. Этот поцелуй был невинным, нерешительным и нежным. Но при этом неведомая сила завладела всем его существом, способная в один миг вырвать его сердце из надежной, желанной тюрьмы, стены которой он сам возводил годами. Уильям сомкнул руки на спине Тамсин и привлек девушку к себе.

Тамсин ответила ему жарким поцелуем, имеющим вкус огня, который, Уильям был уверен в этом, постоянно горел в ней. Она обвила руками шею мужчины и прижалась к нему всем телом.

Уильям застыл, удивленный мощью внезапно переполнившей его страсти. Едва дыша, он провел руками по мягким изгибам ее спины и накрыл ладонями упругие ягодицы. Тамсин издала еле слышный стон, и Уильям понял, что погиб. Он прижимал девушку к себе до тех пор, пока ее нежное тело полностью не вдавилось в его тело. Он чувствовал все его изгибы и мягкие округлости, и это сводило его с ума. Но в самый разгар этого далеко не невинного поцелуя сквозь затуманенное сознание всплыло то опрометчивое обещание, которое он дал Тамсин, стоя в Круге Сердца. Он готов был проклинать себя за это, но не мог нарушить слово. Очень медленно он прервал поцелуй и, держа ее за плечи, отстранил от себя.

Девушка отшатнулась, будто ее обожгло пламенем. Они оба тяжело дышали. Страсть сжигала их обоих, но в глазах Тамсин уже появилась настороженность.

Плотно прижав к себе льняную простыню, она отступила назад, все еще тяжело дыша.

– Я… я пойду одеваться, – пробормотала она, развернулась, и ее босые подошвы зашлепали по деревянному полу.

Уильям с силой потер ладонями лицо, да так и остался стоять, пока сердце не восстановило свой нормальный ритм. Он неторопливо закрыл книгу и бережно убрал ее в шкаф. Потом подошел к спальне и постучал в приоткрытую дверь.

– Тамсин, – позвал он. – Хочешь, я позову сестру, чтобы она помогла тебе? – Ответом ему была тишина. – Тамсин?

До него донеслось несколько дребезжащих звуков, будто внутри происходила тихая борьба. Звуки приближались.

– Я сама справлюсь, – послышался голос Тамсин.

Спустя несколько секунд он услышал короткий вскрик, выражающий, как предположил Уильям, разочарование. Он осторожно приоткрыл дверь чуть шире, но заглядывать внутрь не спешил.

– Мне сказать родным, что ты спустишься к ужину? – спросил Уильям.

Снова долгое молчание, потом какая-то возня, еще один вскрик. Что-то шелковое и вышитое пересекло комнату и упало к его ногам.

– Скажи им, – наконец произнесла девушка, – что я никогда не смогу спуститься, если должна буду носить доспехи, сбрую и парадную попону. Я не могу разобраться во всем этом. Как любезно с их стороны – оставить меня одну завязывать бесконечные шнурки!

Уильям вздохнул.

– Тамсин, – сказал oн. – Я вхожу. И я клянусь, что единственное, до чего дотронется моя рука, – это шелк и парча.

Тамсин ничего не ответила. Стихли все звуки вообще. Уильям просунул голову в проем, ожидая ответа.

– Пожалуйста, входи, – сказала Тамсин едва слышно.

Когда Уильям вошел в комнату, девушка стояла, скромно обвив руками свой стан. Длинная вышитая сорочка, которую она успела надеть, была завязана у шеи и на манжетах, но тонкая батистовая ткань почти не скрывала изгибов ее тела.

Уильям направился к Тамсин, и она, смутившись, быстро повернулась к нему спиной, хотя мужчина, казалось, избегал смотреть на нее. Тамсин бросила на него взгляд через плечо. Щеки Уильяма пылали. Он подошел к кровати и посмотрел на одежду и другие предметы, разложенные поверх зеленого покрывала. Казалось, он был озадачен не меньше Тамсин. Наконец мужчина, решившись, ткнул в черное платье, смятое, лежащее бесформенной грудой. Потом он взял белый шелковый чулок, поднял бровь, глядя, как чулок покачивается, свисая с руки, и положил его назад.

– Если ты наденешь платье, – проговорил он, – я его зашнурую, и ты будешь одета. Думаю, с чулками ты сможешь справиться и без моей помощи.

– Я пыталась надеть платье, – сказала Тамсин, – оно мне не подходит. Должно быть, твоя сестра все-таки изящнее меня, потому что шнуровка не сходится на талии и… – она запнулась, – оно слишком узкое. И слишком длинное.

Уильям взял платье в руки.

– Попробуй еще раз, – предложил он, протягивая его девушке.

Платье состояло из лифа и юбки, края которой расходились спереди, как у плаща. Тамсин просунула руки в рукава и расправила тяжелые складки черной парчовой юбки. Нижний край опустился до ее ступней и лег складками на полу. Рукава были тесными у основания, но широкими и длинными у локтей. Из-под них вылезали рукава батистовой сорочки. Взявшись за шелковые шнурки, свисающие по бокам лифа, Тамсин попыталась соединить края.

– Видишь? – сказала она Уильяму. – Они не сходятся. Видимо, в талии я полнее, чем Хелен.

– Нет, ты стройнее, – пробормотал он, изучая ее взглядом, – просто мы что-то упустили. – Он пробежал взглядом по вещам на кровати: плащ, сорочки, темно-голубое платье из дамаска и странная юбка из простого льна с вшитыми внутрь какими-то твердыми полосками и единственной парчовой вставкой.

– Сначала идет это, – сказал Уильям, передавая Тамсин юбку из некрашеного льна. – Разновидность испанского нижнего белья, внутрь вшит китовый ус, который поддерживает верхнюю юбку. Называется корсет.

Тамсин взяла протянутую ей деталь туалета, с сомнением глядя на Уильяма.

– Откуда ты это знаешь, если я сама не разбираюсь в этих модных женских штучках?

– Если хочешь знать, моя добрая женушка, мне не раз приходилось раздевать женщин, с которыми я делил постель.

– О… – Тамсин почувствовала, как зарделись ее щеки. Она накинула нижнюю юбку сверху, пытаясь натянуть ее через голову. Уильям забрал у девушки корсет и положил на пол.

– Встань внутрь и надевай снизу вверх, – посоветовал он. – Только сначала сними платье.

Тамсин послушно скинула платье и, отбросив его на кровать, шагнула внутрь нижней юбки. Она принялась натягивать корсет снизу, как советовал Уильям, заправляя под него сорочку. Костяные вставки, вшитые внутрь, постукивали и перекручивались. Сорочка начала задираться, и Тамсин повертела бедрами, опуская и расправляя батист под корсетом.

– Пожалуйста, – попросил Уильям хриплым, сдавленным голосом, – не делай больше так, красавица. По крайней мере, когда я смотрю на тебя.