Глаза Дорис широко раскрылись, затем она отвернулась и медленно села на траву, словно ноги уже не держали ее.

— О да, — прошептала она беззвучно, — знаю…

— Дорис, — мягко, вполголоса сказал Джейк, — а откуда вам, кстати, известно, что случилось с Ребеккой?

Женщина на миг оцепенела, затем решительно покачала головой.

— Неважно. Сейчас важно только одно: чтобы вы покинули этот город и никогда больше сюда не возвращались.

— Мы именно так и поступим, — заверила ее Ребекка.

Увы, какие бы мудрые решения ни приняла она минувшей ночью, сейчас ее терзали отчаяние и одиночество. Легко сказать себе: «Забудь о людях, которым ты не нужна», гораздо труднее так и сделать.

— Пойдем, Джейк, — твердо сказала она.

Прочь отсюда, подальше от Эджуотера, от Дорис, от нестерпимой затаенной боли — только так сумеет она исполнить то, что решила.

Джейк шел рядом, близкий и в то же время бесконечно далекий, и Ребекка мысленно напомнила себе, что и от него надо держаться подальше.

«Отправляйтесь домой и обо всем забудьте», сказал он ей в первый день знакомства. Если б только тогда Ребекка последовала этому совету, она сберегла бы себе немало нервов и сил.

Но зато никогда не узнала бы настоящего Джейка, никогда не испытала бы страсти в его объятиях и заботливой нежности, когда он отогревал ее своим телом…

Ничто не вечно.

Садясь в машину Джейка, Ребекка мысленно сказала себе, что эти слова ей надо затвердить, как самый важный урок.

Не стоит цепляться за прошлое. Не стоит больше вспоминать о женщине в голубом платье. Не стоит грезить чудными воспоминаниями детства… А самое главное, не стоит цепляться за Джейка. Пусть себе уходит, и, быть может, в будущем, когда боль немного утихнет, она сумеет вспомнить без слез упоительное наслаждение, которое они так недолго дарили друг другу.

На обратном пути Джейк исподтишка посматривал на Ребекку. Она слегка побледнела, губы сжались в тонкую ниточку, но все же было ясно, что девушка стойко сумела перенести этот последний удар. Да, Ребекка быстро учится обуздывать свои чувства, даже слишком быстро. Теперь она без труда забудет Дорис и Мэри, а заодно и его, Джейка.

И это к лучшему. Самый подходящий выход для них обоих. А если Джейку не по себе при мысли о том, что он никогда не увидит Ребекку?.. Что же, ему тоже не помешает поупражняться в равнодушии.

— Дорис и Мэри как-то замешаны в том, что случилось вчера ночью, — сказал он вслух, стараясь отвлечься от невеселых мыслей. — Иначе бы откуда им знать такие подробности?

— А мне плевать, — отрезала Ребекка. — Не нужно было нам ехать за ними… а мне не нужно было вообще приезжать в этот город. Знаешь, ты был прав — я сделала ошибку. С самого начала.

Впервые в жизни Джейку стало тошно оттого, что он оказался прав.

До самого дома Дорис он больше не сказал ни слова. Буксир уже прибыл, и шофер цеплял на трос машину Ребекки.

— Я сейчас вернусь, — сказала девушка.

Джейк вышел из машины и смотрел, как его спутница о чем-то беседует с шофером буксира.

— Принеси, пожалуйста, мой чемодан, — вернувшись, ровным голосом попросила она.

— Зачем? — удивился Джейк.

— Я возвращаюсь в Даллас.

Ребекка взмахом руки указала на шофера.

— Но я… я думал, что мы поедем вместе. То есть я так или иначе собирался в Даллас. Зачем тебе ехать в фургоне? Там не слишком удобно… да и времени уйдет намного больше.

— Ничего, как-нибудь переживу. Заодно и сразу возьму в гараже машину напрокат. Это куда разумнее, чем отнимать у тебя драгоценное время.

— Да, конечно. Понимаю. Ладно, сейчас принесу твои вещи.

Разумеется, Ребекка была права. Рассудительна. Проведут они вместе еще три часа или нет, — какое это может иметь значение? В Далласе их пути все равно разойдутся, и эти три часа ровным счетом ничего не изменят.

Он принес чемодан Ребекки и забросил его в фургон.

— Можно ехать, мисс Паттерсон! — бодро окликнул шофер.

Девушка повернулась к Джейку, ладонью прикрыв от солнца глаза.

— Пришли мне счет, и я почтой отправлю чек. Спасибо за работу, Джейк, а особенно — за то, что спас мне жизнь.

Чужой взгляд, совершенно чужой голос. В ярко-зеленых, прищуренных глазах — непроницаемое выражение. Джейку оставалось лишь покорно принять правила игры.

Как они сгорали и таяли от страсти в объятиях друг друга, и вот к чему все пришло.

Он потер ладонью затылок — для того лишь, чтобы чем-то занять руки, не обнять Ребекку напоследок, чтобы еще хоть раз ощутить губами сладость ее поцелуя. Господи, как же его манят эти неприступные губы!

Как будто один поцелуй хоть что-то может исправить.

— Всего доброго, Ребекка. Рад, что спас тебе жизнь. Постарайся теперь устроить ее как следует.

С трудом усмехнувшись, он круто развернулся на каблуках, сунул руки в карманы и, не оглядываясь, зашагал к машине.

Так всегда и бывает. Кто-кто, а Джейк отлично это знал. И не ждал ничего другого. Им с Ребеккой было хорошо вместе, а теперь все кончилось. Так и должно быть.

А он, Джейк, видимо, чересчур сильно к ней привязался. Может быть, даже полюбил. И что из того? Ничто не вечно, и уж тем более — любовь.

Через неделю он даже и не вспомнит, какова на ощупь ее теплая атласная кожа.

Через неделю или, может быть, через месяц.

Джейк уселся в машину и отъехал прочь, обгоняя неуклюжий буксир, чтобы даже случайно не увидеть еще раз Ребекку, чтобы поскорее начать ее забывать.

3 мая 1970 года,

Плано, штат Техас

Мэри допечатывала письмо, с трудом дотягиваясь до клавиш пишущей машинки — мешал огромный, как гора, живот. Наконец она со вздохом облегчения откинулась на спинку стула и сложила руки на животе, прислушиваясь к тому, что творится внутри нее.

— Скоро, маленький, уже скоро, — пробормотала она. — Не сегодня-завтра выйдешь ты из маминого животика, и тогда я опять смогу разглядеть собственные ноги. — Мэри дернулась, охнула, но тут же заулыбалась, поглаживая живот. — И тогда уж мы точно узнаем, Шариз ты или Бен. Ты так здорово умеешь лягаться, что мог бы стать знаменитым футболистом.

Она оглядела тесный кабинет и в который раз мысленно благословила Паттерсонов за помощь. За то, что приняли ее на работу, не задавая лишних вопросов, и даже настояли на том, чтобы Мэри занималась исключительно бумажными делами — с тех пор, как ей стало все труднее бегать между столиками.

Они даже не хотели, чтобы Мэри после родов уехала из Плано. Бренда, которая не могла иметь своих детей, уговаривала Мэри не разлучать ее с будущим крестником или крестницей.