неожиданно мускулистой. Вот уж не думала, что Карлин посещает зал. Он был значительно худее Грина, не обладал атлетической фигурой. Скорее, он походил на аристократа. Безукоризненно стройный и подтянутый.

Карлин, кажется, решился. Резким движением он сбросил ее с себя и уложил на спину. Коротко поцеловал. Губы. Щеки. Лоб. Шея. Ключица. Остановился, видимо, рассматривая бюстгальтер. Бережно освободил ее от рубашки, спустил бретельки. Кейра откинулась назад, впитывая эту новую ласку и думая о том, что завтра будет разбитой, будет чувствовать себя виноватой, но сегодня, сейчас она была счастлива.

В мгновение, когда их тела слились, у нее на глазах выступили слезы. А измученное бессонницей сознание будто бы отключилось. Кейра раскрылась ему навстречу с такой отчаянной страстью, с такой искренностью и с таким желанием, которые не переживала никогда в жизни.

Некоторое время спустя

Ей было так хорошо. Она тонула в мягкой перине. Одеяло было тяжелым и теплым. Где-то вдалеке играла чуть слышная музыка. Она провалилась в сон, и этот сон принес неожиданное восстановление. Но хотелось спать еще. Хотелось остановить мгновение. Кто-то аккуратно сдвинул одеяло в сторону и прикоснулся к ее плечу.

Кейра нехотя открыла глаза.

Карлин успел принять душ и одеться. Он сидел на краю кровати и серьезно смотрел на нее. В свете ночника его лицо приняло демоническое выражение, а глаза блестели. Сколько прошло времени? Они опоздали на работу? Кейра инстинктивно притянула одеяло к обнаженной груди и села. Хотела было потянуться к его губам, но передумала. Почему-то это казалось неуместным. Хотя что может быть более уместным после ночи, полной страсти, огня и удивительной нежности?

– Тебе нужно принять душ. Скоро принесут завтрак. И поедем на работу.

– Который час?

– Почти восемь. Грин ждет нас к десяти. После планерки мы едем в клинику Хоула. Но до этого я должен успеть подать заявку на прокурорский запрос.

Она рассеянно провела рукой по волосам, приводя их в порядок. Мысли путались. Рука Марка коснулась ее подбородка, заставляя посмотреть в глаза. Она ждала, что он скажет что-то в духе «это было чудесно, но больше никогда не повторится» или «сказка закончилась», но он смотрел ей в глаза с той удивительной серьезностью, которая зацепила ее с первых мгновений знакомства. Кейра не понимала, что он чувствует. И это непонимание ощущалось тяжелее прямого отказа.

– Тогда я пойду? – наконец сказала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы прижаться щекой к его руке.

Марк встал. Принес из душевой белый мягкий халат и подал ей.

– Тебе кто-то звонил, – сказал он.

Кейра не помнила, где оставила телефон. Скорее всего, он в сумке у входа в номер. Она потянулась за халатом. Вот было бы здорово закончить пораньше, вернуться сюда и… И что?

– Вряд ли это что-то важное, – небрежно бросила она. – Марк, я…

– Доктор Карлин, – поправил он. – Теперь будет сложнее.

Ее будто окатило ледяной волной.

– Простите, я…

Марк вернулся на кровать, протянул руку и снова коснулся ее подбородка. Его лицо смягчилось.

– Это служебный роман, – заметил он, и Кейра вспыхнула при слове «роман». – Не поощряется и создает проблемы.

– Я никому не скажу.

– Я не об этом. – Его большой палец прикоснулся к ее губам, и Кейра коротко выдохнула, прикрыв глаза. – Твое отношение ко мне считывается. Ты должна себя беречь. В рабочее время, в рабочих поездках, в управлении я для тебя – доктор Карлин.

– А здесь? – Она высвободила руки и положила их ему на плечи.

Глаза Марка потемнели, когда одеяло соскользнуло, обнажив девушку по пояс.

– Иди в душ, – внезапно севшим голосом сказал он.

Кейра улыбнулась. Отстранилась, набросила халат и соскочила с кровати, стараясь не смотреть на Марка, который взял телефон и принялся разбирать пришедшие за ночь сообщения. Наверное, половина от жены. Коллинс отыскала в сумке свой Nokia и с ним ушла в душ, где включила воду и активировала телефон.

Сообщений было два.

И оба от Тима Дженкинса.

«Подумал, что скучаю. Ты, конечно, занята?»

«Подумал над твоим предложением выпить. Я буду в городе через неделю. Сходим?»

Она улыбнулась. Если в отношениях с Марком было что-то больное, а в близости с ним столько непривычной нежности и заботы с его стороны, что она терялась, то Тим ей нравился совершенно иначе. Он был старше всего на четыре года, но в его глазах горел знакомый, близкий ей огонь человека, прошедшего через ад.

Марк был благополучен, успешен и недосягаем. До сегодняшней ночи. А Дженкинс… он будто отгородился десятком стен, каждая из которых была соткана изо льда и яда. И сам отворил для нее дверцы, но чтобы добраться до них, нужно было преодолеть лабиринт. Сейчас, когда тело было полностью удовлетворено, а стремление к Карлину, иссушавшее месяцами, иссякло, ее душе, кажется, захотелось чего-то другого.

«Здесь столько всего произошло… Возвращайся скорее».

13. Аксель

20 октября, среда

Спальные районы, Треверберг

Аксель проснулся от того, что затекла рука. И еще от явного ощущения, что на него кто-то смотрит. Он с трудом открыл глаза, чувствуя, как по телу пробегают электрические волны, а онемевшие пальцы начинает неумолимо колоть. Повернулся на бок и замер. Сердце пропустило несколько ударов, а к горлу подступил комок. Женский силуэт возвышался между кроватью и окном, сгорбившись так, будто вся скорбь мира тянула его к земле. Спросонья Аксель не сразу разобрал, кто это, и чуть не полез за оружием, лежащим близко, но вовремя остановился.

Это была Сара.

Конечно же, Сара.

Глаза привыкли к полумраку, Грин перевернулся на спину и, приподнявшись на локтях, посмотрел ей прямо в глаза. Он видел, как бледное лицо исказила горькая усмешка. Женщина наставила на него чуть согнутый палец.

– Почему ты здесь? – спросила она чужим голосом.

Аксель не ответил: еще не отпускало смутное, но жуткое ощущение угрозы, которое вытащило его из сна. Сердце колотилось, будто он только что вылез из бассейна после нескольких километров браса. На лбу выступила испарина. К нему опасно подкрадываться… вот так. Он пробыл в армии шесть лет, и это не было обычной службой по контракту. Грин прошел через самоубийственные миссии, терял товарищей и несколько раз сам оказывался на границе жизни и смерти. После одного такого ранения его и списали в утиль, отправив домой. Правда, помогли получить образование и устроиться в полицию, чтобы реализовать открывшийся на службе талант детектива. В армии он привык реагировать на опасность молниеносно. На гражданке приходилось бороться с инстинктами.

– Почему ты жив, а они нет? – задала