Форсировать Дон немедленно соединения Голикова не могли, так как они должны были изменить главное направление наступления, чтобы пропустить действующие более успешно войска генерала Белова в западном направлении. Форсировать Дон 10-я армия с тяжелыми, кровопролитными боями сумела только 14 декабря 1941 года[258]. Из-за медленного продвижения 10-й армии русским не удалось окружить войска Гудериана.

Командование Западного фронта было весьма недовольно 10-й армией и ежедневно требовало от нее более быстрых и энергичных наступательных действий. Оно надеялось, что 10-я армия без особых боев сможет вести преследование поспешно отступающей 2-й танковой армии, однако в действительности оказалось, что Голиков, не имея поддержки с воздуха и не располагая танками, был вынужден своими малоопытными соединениями вступить в схватку с испытанными в боях войсками Гудериана. 13 декабря, когда Соколовский упрекнул Голикова в том, что из-за его медленного продвижения срывается весь план операций Западного фронта, и высказал свое недовольство по поводу его пассивности и систематического невыполнения приказов, Голиков обратился непосредственно к Сталину. Он изложил свои трудности, которые состояли в том, что у него не было ни тыловых служб, ни продовольствия, что оружия и боеприпасов едва хватало, что средства связи почти полностью отсутствовали и что он располагал лишь недостаточно обученным командным составом и еще хуже подготовленным штабом. Только после этого ему была оказана помощь[259].

Решающим моментом для дальнейшего хода операций явилось то, что русским удалось совершить небольшой прорыв в полосе обороны 43-го армейского корпуса в районе севернее Тулы. Командир этого корпуса генерал пехоты Готтхард Хейнрици с 6 декабря неоднократно информировал об опасной обстановке в полосе действий корпуса. При ширине фронта 70 км и значительно ослабленном боевом составе соединений было невозможно что-либо противопоставить удару противника между Тулой и Алексином[260]. Когда соединения 50-й армии 8 декабря перешли в наступление в полосе обороны корпуса, то вскоре немецкая оборона была прорвана на стыке между 31-й и 296-й пехотными дивизиями. Гудериан тотчас же распознал, какая опасность возникла на этом участке, и попросил подтянуть сюда часть сил 4-й армии, которая до этих пор находилась на относительно спокойном участке фронта[261]. Попытки ввести в бой для ликвидации прорыва пехотный полк «Великая Германия» окончились неудачей. 50-я армия, поняв свои преимущества, стала немедленно наносить удары из Тулы по 296-й пехотной дивизии, 24-му танковому корпусу с целью сковать эти силы и воспрепятствовать их соединению с отошедшей на северо-запад 31-й дивизией. Осуществившие прорыв 258-я и 290-я стрелковые дивизии продолжали стремительно двигаться в западном направлении на Дубну и Воскресенское, чтобы нанести удар по тыловым коммуникациям 2-й танковой армии.

10 декабря разрыв в позициях обороняющихся немецких войск составил 20 км. Попытки Бока высвободить из 4-й армии какое-то количество сил для нанесения контрудара в целях ликвидации этого прорыва остались так же безуспешными, как и намерения Гудериана сделать это частью сил 3-й и 4-й танковых дивизий. Из-за больших снежных заносов движение по дорогам было сильно затруднено, а в стороне от дорог продвижение немецких танковых соединений было невозможно. Между командующим группой армий «Центр» и Гудерианом происходили ежедневные споры по вопросу, какие силы можно использовать для ликвидации этого прорыва, а также прорыва в районе Ливны. В связи с этим Бок становился все более раздражительным, он упрекал Гудериана в отсутствии доброй воли. Гудериан старался втолковать ему, что армия подвергается атакам противника на всем фронте и поэтому не может высвободить никаких сил, что вследствие потерь при отходе у нее осталось всего около 40 танков. Гудериан потребовал от командования группы армий подтянуть к нему резервы.

Но командование группы армий не имело больше никаких резервов. 12 декабря Бок отдал распоряжение о немедленном запрещении отпусков во всех своих соединениях. Из тылового района группы армий «Центр» он вопреки протестам начальника тылового района перебросил на фронт 1-ю бригаду СС, 221-ю охранную дивизию и два полицейских батальона.

Начальник тылового района группы армий в письме, адресованном ОКХ, со всей серьезностью отмечал, что в результате переброски из тылового района на фронт большого количества охранных соединений стало невозможно обеспечивать охрану сооружений и шоссейных дорог и вести борьбу с партизанами. 221-я охранная дивизия и 1-я бригада СС были переброшены в полосу действий 2-й армии, полицейские батальоны были использованы для ликвидации прорыва в районе Лихвина.

Части этих охранных дивизий и полицейские батальоны должны были по обе стороны от Лихвина вдоль Оки оборудовать новый рубеж обороны для того, чтобы задержать дальнейшее продвижение русских соединений в западном направлении, но их главные силы уже повернули на север.

Командование 2-й армии, еще 5 декабря рассчитывавшее относительно спокойно укрепиться на зимней позиции (перед этой позицией создавалась на глубину 15–20 км «зона пустыни», в пределах которой предполагалось сжечь и разрушить все дома; речь шла даже об уничтожении Ельца с его 50 тыс. жителей), 7 декабря сообщило командованию группы армий о грозящей войскам серьезной опасности и просило срочно перебросить подкрепления. 7 декабря, когда русские соединения оперативной группы Костенко предприняли наступательные операции против 2-й армии, там начал вырисовываться самый тяжелый на всем участке фронта кризис, который удалось преодолеть только в конце месяца.

6 декабря русская разведка захватила офицера квартирмейстерского отдела штаба 95-й пехотной дивизии, имевшего при себе различного рода документы. Штаб Костенко, узнавший из этих документов диспозицию и намерения 95-й пехотной дивизии, сумел выгодно использовать полученные сведения для организации наступления своих соединений. Оперативная группа немедленно нанесла удар по 95-й пехотной дивизии и уже 7 декабря отбросила ее и 45-ю пехотную дивизию в северном направлении, а кавалерийскими и танковыми соединениями двинулась в направлении Ливны, чтобы рассечь силы 2-й армии. 9 декабря оборона была прорвана и русские передовые отряды подошли к Ливнам. Попытка 2-й армии контрударами по флангам русских соединений отрезать их передовые части не увенчалась успехом. Создалась угроза глубокого оперативного прорыва Красной Армии на курском и орловском направлениях и связанная с этим опасность нарушения всех важнейших коммуникаций и путей отхода 2-й танковой армии.