…Может, девицам из Ксаны стоит вернуться в Пэн, пока не стало… слишком поздно?

Женщины, бросавшие камни и сучья за стену, отшатнулись, а Мата, паривший в небе, фыркнул, хотя его немного смутило, что скабрезные шутки доставляют ему такое удовольствие.

Заставив всех успокоиться, Куни махнул рукой.

– Мне лично хорошо известна храбрость женщин Ксаны, – тихо сказал Куни, но его услышали все, даже Мата, паривший высоко в небе.

Солдаты по обе стороны стены ждали продолжения – Куни Гару всегда умел производить такой эффект на людей. «Неужели он задумал очередную каверзу?» Мата озадаченно посмотрел на друга, но тон и выражение его лица оставались совершенно серьезными, даже торжественными, без намека на насмешку.

– Я видел женщину-мать, которая была готова отдать себя в руки вербовщика рабочих на строительство, чтобы подвергнуться порке, но спасти своего сына. Также мне знакома женщина из Кокру, которая прошагала немало миль в горах, где было полно разбойников, будучи беременной, но сумела спасти человека, посланного спасать ее. Пока мы стоим тут и насмехаемся друг над другом, точно кучка школьников, кто управляет нашими фермами и хозяйствами, кто нас кормит, кто шьет нам одежду и вытачивает стрелы, кто приносит камни для осады и занимается ранеными? Вы забыли, как женщины Дзуди сражались рядом с вами во время восстания? По традиции мы носим доспехи и размахиваем оружием, но кто среди вас не знает мать, сестру, дочь и просто подругу, превосходящую вас в храбрости и стойкости? Так что давайте не будем сравнивать друг друга с женщинами, когда речь идет о трусости.

Наступила такая тишина – на и под стенами Дзуди, – что был слышен только скрип лебедки змея.

Мата не мог полностью согласиться с Куни: храбрость женщин ни в коей мере не может сравниться с отвагой мужчин! – но заметил, что даже солдаты Намена внизу, на земле, притихли и выглядели потрясенными: возможно, вспоминали матерей, сестер и дочерей, оставшихся в далеком Ксане, и спрашивали себя, что здесь делают. «Если такова часть плана Куни, направленного на подрыв морали армии Намена, то как стратегу ему нет равных».

– Но вот что я вам скажу: меня нисколько не удивляет, что Намен так напуган. – Знакомая насмешка и бравада снова зазвучали в голосе Куни. – Ведь они так похожи, старина Намен и дитя Ириши: обоим нужна сказка на ночь.

Ответом ему был взрыв хохота, от которого содрогнулись стены Дзуди. Люди Куни и Мата мгновенно подхватили новую тему и принялись ее радостно и весьма творчески развивать.

Десять мертвых тел, упавших с неба, произвели такое впечатление на воинов Намена, что больше никто не вызвался подняться в воздух, чтобы сразиться с Мата, который продолжал размахивать На-ароэнной и Горемау. Офицеры старались оказаться подальше от своего генерала, чтобы не видеть его наполненных болью и гневом глаз.

Подождав ровно столько, сколько требуется, чтобы чай остыл в чашке, Куни показал барабанщикам и трубачам, что пора играть победную песнь. В лагере Намена царила тишина – там смирились с поражением.

Когда Мата медленно и мягко опустился на землю в городе, со всех сторон зазвучали приветственные вопли:

– Маршал Кокру!

На южном горизонте и в самом деле появилась огромная туча пыли, которая полностью скрыла дорогу в Дзуди. Сквозь пыль, как сквозь туман, едва проступали мчавшиеся галопом всадники и кроваво-красное знамя Фина Цзинду, маршала Кокру.

– А вот и кавалерия! – крикнул Куни, когда Мата высвободился из упряжи змея. – Твой дядя пришел с армией, чтобы положить конец осаде Дзуди. Мы победили!

Мата схватил Куни за руки и прижал к себе в медвежьем объятии. Пораженный глубиной своих чувств, целое мгновение он не знал, что сказать, потом проговорил:

– Брат, мы с тобой это сделали: остановили армию империи.

– Да, брат, и для меня было честью сражаться рядом с тобой.

– Откройте ворота! – крикнул Мата. – Мы атакуем вместе с маршалом и сотрем Намена в порошок!

Это была настоящая бойня. Имперская армия пала точно стадо овец, окруженное со всех сторон волками. Солдаты побросали все: оружие, золото, доспехи, запасную обувь – и, подстегивая коней, обратились в бегство. Несколько сотен утонули, пытаясь перебраться через Лиру в перегруженных телегах и фургонах. Оставив Кого Йелу следить за порядком в городе, Куни и Мата повели своих людей в погоню за неприятелем, и города, расположенные вдоль берега Лиру, снова вывесили флаги мятежа.

Армия Кокру взяла в осаду Диму, последнюю имперскую крепость к югу от реки Лиру.

Поскольку воспоминания о злополучном правлении короля Хуно еще были свежи в памяти горожан, старейшины решили рискнуть и встать на сторону империи, а некоторые жители даже вызвались помочь имперской армии защищать стены Диму.

Мата Цзинду объявил, что за каждый день сопротивления позволит своим солдатам грабить город на день больше и казнить по сто известных горожан, когда Диму падет. К сожалению, его угроза не возымела предполагаемого действия и население продолжало поддерживать солдат Намена. Жители с еще большим рвением выступили против мятежников.

Кроме того, пришло известие, что маршал Марана направляется на кораблях в сторону пролива Аму и что у него их целая армада. Таким образом, если защитники города продержатся достаточно долго, осада Диму будет снята.

– Твоя угроза была не самым мудрым поступком, – сказал Куни. – Вполне понятно, почему после всего, что им удалось пережить при Криме, жители Диму не хотят снова присоединяться к мятежу.

– Брат, Диму всегда входил в состав Кокру, – возразил Мата. – То, что эти люди встали на сторону империи и выступили против нас, освободителей, пришедших с их родины, показывает, что их развратила империя. Предателей следует очистить их собственной кровью.

Когда у Мата было такое настроение и он произносил речи, полные абстракций, Куни спорить с ним не любил. В своей ненависти друг порой становился слишком уж безжалостным и чрезмерно гордым и порой видел мир вокруг себя в наводящих ужас кровавых красках.

Поскольку они пришли к Диму по суше, Мата и Куни не были готовы к сражению на воде и не имели боевых кораблей. У них не оставалось иного выхода, кроме как отдать побережье и устье реки Лиру имперскому флоту, так что их осада Диму получилась не полной. Намен продолжал доставлять на пристань города продовольствие и все необходимое, а имперские корабли патрулировали Лиру, раздражая солдат мятежной армии, находившихся на берегу.

– Будь у меня пятьдесят тысяч человек, – пробормотал Мата, – я бы заставил каждого взять мешок с песком и пройти вверх по реке. Мы бы построили дамбу за один вечер, а потом спокойно подошли к кораблям, застрявшим на высохшем дне, точно рыба, выброшенная на берег, и научили их солдат хорошим манерам.