пожелал Снайдер, тогда, так или иначе, важно затвердить, будто Сталин был антисемитом. Что совсем непросто, как явствует из процитированного выше фрагмента воспоминаний композитора Тихона Хренникова. Немало свидетельств говорит о том, что Сталин рьяно выступал против антисемитизма. Нет вообще никаких доказательств, что Сталин был антисемитом, и, следовательно, нет причин думать, что он им был. Но Снайдер пытается во что бы то ни стало «добиться невозможного». Его логическим искажениям и фальсификациям посвящена настоящая глава.

Действительно ли Сталин причастен к убийству Соломона Михоэлса?

Снайдер начинает главу следующим образом:

«В январе 1948 года Сталин убил одного еврея. Соломон Михоэлс, председатель Еврейского антифашистского комитета и директор Московского государственного еврейского театра, был откомандирован в Минск, чтобы оценить пьесу для Сталинской премии. По прибытии он был приглашен на дачу к главе МГБ БССР Лаврентию Цанаве, который приказал его убить вместе с неудобным свидетелем. Тело Михоэлса, раздавленное грузовиком, оставили на глухой улице» (с. 439).

Перед нами опять ложь. Сталин не отдавал приказа убить Михоэлса. Документы, выставляемые в качестве «доказательств», – грубая подделка. Вопрос о ней обсуждался в России больше десятилетия. Юрий Мухин представил доказательства фальсификации в книге «Убийство Сталина и Берии» (2002). В свое время Мухин написал ряд спорных по содержанию работ, но его анализ «документов об убийстве Михоэлса» очень убедителен. Жорес Медведев, советский диссидент с резко антисталинскими и антикоммунистическими взглядами, писал, что он тоже не верит в правдивость версии о «заказном убийстве»295. У Снайдера же нет никаких признаков осведомленности в затронутой им теме296.

Подслушивала ли дочь Сталина его разговор о «сокрытии» убийства Михоэлса?

Снайдер утверждает:

«Дочь Сталина, Светлана Аллилуева, слышала, как ее отец обсуждал с Цанавой ложную версию убийства – “автомобильную аварию”» (с. 440).

Здесь Снайдер вводит в заблуждение своих читателей, замалчивая ряд очень важных обстоятельств. В 1966 году Светлана Аллилуева, единственная дочь Иосифа Сталина, эмигрировала из СССР на Запад. В своей первой книге мемуаров «Двадцать писем другу», изданной в 1967 году спустя год после ее бегства на Запад, она писала:

«Прокатилась новая волна арестов в конце 1948 года… Лозовский был арестован, а Михоэлс убит»297 (с. 196).

В англоязычном издании в ссылке к отрывку (с. 245) отмечается, что Михоэлс «умер при таинственных обстоятельствах» в 1948 году.

Приблизительно год спустя Аллилуева издала еще одну книгу мемуаров «Только один год» (1969). Здесь она рассказывает совсем другую историю:

«В одну из тогда уже редких встреч с отцом у него на даче я вошла в комнату, когда он говорил с кем-то по телефону. Я ждала. Ему что-то докладывали, а он слушал. Потом, как резюме, он сказал: “Ну, автомобильная катастрофа”. Я отлично помню эту интонацию – это был не вопрос, а утверждение, ответ. Он не спрашивал, а предлагал это: автомобильную катастрофу. Окончив разговор, он поздоровался со мной и через некоторое время сказал: “В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс”»298.

Дочь Сталина каким-то образом «забыла» упомянуть столь важную деталь в своих же более ранних воспоминаниях? Едва ли ее рассказ соответствует действительности. Люди не забывают таких вещей, как причастность одного из родителей к убийству. Как не могут и люди, которым довелось услышать только одну сторону телефонного разговора, определить: дает ли говорящий какие-то указания или только повторяет фразу, услышанную от собеседника.

Ясно одно: в 1967 году Аллилуева еще «не знала» об убийстве Михоэлса, тем более о причастности к преступлению своего отца. Вероятнее всего, ее саму усиленно «инструктировали» в течение года между двумя книгами воспоминаний. Вторая из них написана после переезда Аллилуевой в США, где ей была оказана поддержка со стороны ярых антикоммунистов, некоторых из которых она благодарит в своих мемуарах. Несомненно, именно они «убедили» ее по-иному интерпретировать услышанное от своего отца в 1948 году.

Несмотря на очевидную малопригодность свидетельства Аллилуевой из ее книги «Только один год» как доказательства, ее продолжают цитировать некоторые писатели299, а среди них и Снайдер, который ничего не говорит о ее более ранних заявлениях в «Двадцати письмах другу». Поступать так – значит проявлять нечестность высшего порядка: перед нами типичный образчик пропаганды, а не научные знания.

Говорил ли Сталин, что русские были самыми большими жертвами войны?

Снайдер утверждает:

«Учитывая то, что Вторая мировая война занимала центральное место в жизни всех восточных европейцев, в СССР и новых сателлитных государствах, каждый житель новой коммунистической Европы должен будет уяснить, что русская нация боролась и страдала, как никакая другая» (с. 442).

Снайдер даже не потрудился привести хоть какие-нибудь свидетельства в поддержку своего лживого заявления.

Было ли количество советских евреев, убитых немцами, «государственной тайной»?

Снайдер заявляет:

«Количество евреев, уничтоженных немцами в Советском Союзе, было государственным секретом» (с. 442).

Утверждение Снайдера тоже ложное, и вновь он не приводит никаких доказательств в поддержку своих слов. (Приводимая Снайдером ссылка к абзацу, из которого взято процитированное выше заявление, столь же лжива, ибо значительно преуменьшает число советских граждан, погибших во время войны.)

Пытались ли Советы скрыть факт сотрудничества с немцами?

Снайдер пишет:

«Нельзя было упоминать, что советские граждане работали в Треблинке, Собиборе и Белжеце. То, что немцам нужны были коллаборанты и они их находили, – неудивительно. Но коллаборационизм подрывал миф о сплоченном советском народе, защищающем честь Отечества, сопротивляясь ненавистным фашистским захватчикам» (с. 444).

Еще одно лживое заявление, и снова Снайдер не приводит доказательств. Никакого «мифа о сплоченном советском народе» не существовало… Процессы над коллаборационистами проходили в течение нескольких послевоенных десятилетий, равно как судебное преследование и общественное осуждение украинских и иных националистов, которые помогали нацистам и нашли свое прибежище на Западе.

Были ли «некоторые» партизаны-националисты антисемитами?

У Снайдера читаем:

«В странах Балтии, на Украине и в Польше некоторые партизаны были откровенными антисемитами и продолжали использовать тактику нацистов, ассоциируя советскую власть с евреями» (с. 444, ссылок нет).

Тут значительное преуменьшение: прибалтийские и украинские националисты поголовно все были антисемитами. Во время немецкой оккупации они участвовали и нередко выступали как инициаторы массовых убийств еврейского населения и то и дело превосходили немцев в диком садизме. То же самое справедливо и в отношении большинства польских националистов, включая бойцов Армии крайовой.

Польский антисемитизм

Довоенное польское общество, пожалуй, было самым антисемитским в мире. Польских евреев не считали «поляками» и подвергали многим видам дискриминации. Польская католическая церковь призывала к дискриминации евреев, бойкоту еврейских деловых предприятий и т. д.

В то время гражданское население Польши организовывало еврейские погромы. Немцы часто не имели никакого отношения к подобным акциям. В воспоминаниях