— Сколько? — настаивал прокурор.

— Минут десять.

— Десять минут, говорите? И сколько служанок сопровождало ее, когда она вышла из комнаты?

— Я никого не видел.

— Удивительно! Принцесса неожиданно проснулась и сумела сама надеть роскошное платье в полной темноте без помощи хотя бы одной служанки!

Прокурор с задумчивым видом принялся ходить взад и вперед, опустив голову и постукивая пальцем по губам. Затем замер, стоя спиной к Хилфреду. И вдруг резко обернулся, словно его осенила некая мысль, и предложил ему рассказать о том, как принцесса приняла известие о гибели короля.

— Она была в ужасе.

— Она плакала?

— Я уверен, что плакала.

— И вы это видели своими глазами?

— Нет, ваша честь.

— Тогда что произошло?

— Она отправилась в покои принца Алрика и очень удивилась, не застав его там. Затем она…

— Постойте. Она отправилась в покои принца Алрика? Узнав, что ее отец убит, она первым делом бросается в комнату брата? Вам не показалось странным, что она не поспешила тотчас же к отцу? В конце концов, никто не предполагал, что Алрику тоже грозит опасность, не так ли?

— Именно так, ваша честь.

— Что произошло дальше?

— Она пошла взглянуть на тело отца, и в это время появился принц Алрик.

— Как поступила принцесса, после того как принц приговорил пленников к смерти?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Хилфред.

— Правда ли, что она посетила их в темнице?

— Да, ваша честь, это чистая правда.

— И вы были с ней при этом?

— Она попросила меня подождать за дверью.

— Почему?

— Я не знаю.

— Она часто просит вас подождать за дверью, когда с кем-то разговаривает?

— Иногда.

— Часто?

— Нечасто.

— Что произошло потом?

— Она пригласила монахов для отправления последних обрядов для убийц.

— Пригласила монахов? — повторил прокурор. В голосе его явственно чувствовались язвительные нотки. — Ее отца убили, а она беспокоилась о душах убийц? Зачем она позвала двух монахов? Разве один не мог выполнить все необходимое? Если уж на то пошло, почему она не пригласила домашнего священника?

— Мне это неизвестно, ваша честь.

— Правда ли, что она велела снять с заключенных цепи?

— Да, чтобы они могли преклонить колени.

— А когда монахи вошли в камеру, вы их сопровождали?

— Нет, она снова просила меня остаться снаружи.

— То есть монахи могли войти, а ее доверенный телохранитель — нет? Даже когда убийцы ее отца были свободны от цепей? Что дальше?

— Она вышла из камеры, велела мне подождать и сопроводить монахов на кухню после того, как они завершат обряды.

— Зачем?

— Она мне этого не сказала, ваша честь.

— А вы ее спрашивали?

— Нет, сэр. Я солдат и не вправе ставить под сомнение приказы члена королевской семьи.

— Понимаю. Но вы были довольны этими приказами?

— Нет.

— Почему?

— Я боялся, что в замке могут скрываться другие убийцы, и не хотел выпускать принцессу из виду.

— Кстати говоря, разве капитан Уайлин в этот момент не обыскивал замок в поисках соучастников убийц и не предупреждал всех, что там может быть небезопасно?

— Это так, ваша честь.

— Принцесса сообщила вам, куда она направляется, чтобы вы могли найти ее после того, как проводите монахов?

— Нет, сэр.

— Понятно. А откуда вам известно, что те, кого вы проводили в кухню, действительно были монахами? Вы видели их лица?

— Их лица были закрыты капюшонами.

— Когда они вошли в камеру, их капюшоны тоже были опущены?

Хилфред на мгновение задумался, затем отрицательно покачал головой:

— Я так не думаю, ваша честь.

— То бишь в ночь убийства отца принцесса приказывает своему личному телохранителю оставить ее без защиты и препроводить двух монахов в пустую кухню, монахов, которые неожиданно решают надеть капюшоны в стенах замка и скрыть свои лица? А что с вещами, принадлежавшими убийцам? Где они были?

— У капитана стражи, сэр.

— И как принцесса велела ими распорядиться?

— Она просила монахов отдать их бедным.

— И монахи взяли эти вещи?

— Да, ваша честь.

— Рубен, вы не кажетесь мне глупцом, — сказал прокурор, сменив обличительный тон на проникновенный. — Глупцы не достигают такого положения, какого сумели достичь вы. Когда вы узнали, что убийцы сбежали, а монахи были обнаружены закованными в камере вместо них, вам не пришло в голову, что все это устроила принцесса?

— Я предположил, что убийцы напали на монахов после того, как принцесса покинула камеру.

— Вы не ответили на мой вопрос, — требовательным голосом произнес прокурор. — Я спросил, не пришло ли вам это в голову.

Телохранитель подавленно молчал с выражением страдания на лице.

— Отвечайте на вопрос, Рубен, пришло вам это в голову или нет?

— Возможно, но только на мгновение.

— Обратим внимание на более недавние события. Вы присутствовали во время разговора Аристы с ее дядей, состоявшегося в его кабинете?

— Да, но меня просили подождать за дверью.

— Вы были за дверью самого кабинета, верно?

— Так точно, ваша честь.

— Следовательно, вы слышали, что там происходило?

— Да, слышал.

— Правда ли, что принцесса пришла в кабинет к эрцгерцогу, который без устали занимался поисками принца, и заявила, что принц Алрик, несомненно, мертв и что искать его уже не имеет смысла? И что эрцгерцогу лучше занять свое время… — Тут прокурор театрально повернулся лицом к дворянам, сделал паузу и торжественно закончил фразу: — Приготовлениями к ее коронации?

В толпе раздался недовольный шепот. Некоторые члены суда начали тихо переговариваться друг с другом.

— Я не помню, чтобы она использовала эти слова.

— Она намекала, что эрцгерцог должен прекратить поиски Алрика или нет?

— Да, нечто подобное я припоминаю, ваша честь.

— И при этом она угрожала эрцгерцогу, давая ему понять, что вскоре состоится ее коронация и, как только она станет королевой, он лишится титула лорд-канцлера?