– Это ты меня так уважаешь, что во множественном числе отзываешься? – весело спросил Энди.

– Угу, на «вы» и шепотом, – отозвался Лео и, пройдя внутрь кухни, спокойно сел рядом с другом. – Нет, серьезно. Ты что здесь делаешь? Узнал, что Шая одна осталась, и решил воспользоваться случаем и приударить за ней?

– Если бы у меня были на нее виды, твое присутствие мне помехой не стало бы, – фыркнул тот и хитро прищурился. – Вы ведь с ней просто соседи, не так ли?

– Так, – с такой кислой миной ответил художник, что я быстро отвернулась, сделав вид, что сильно занята поиском новой чашки. И едва сдерживала смех.

Честное слово, теперь, когда Энди озвучил мне все, такие вещи подмечаются сами собой. Как я, дурочка, раньше не заметила? Видимо, была слишком занята тем, что отрицала любую возможность…

– Ну вот, – невозмутимо проговорил актер. – Кстати, Шая!

– Мм? – Я достала две чашки – себе и Лео – и повернулась к мужчинам.

– Приходи в нашу Школу, когда будет время. Мои студенты просто достали нытьем! Ты их так впечатлила, что я теперь только о тебе и слышу, – выдал Энди, при этом иронично поглядывая на мрачного Леонарда.

– Почему бы и нет? – охотно подхватила я игру. – В следующий раз, когда Лео уйдет по делам…

– Все мои дела в ближайшее время связаны с тобой, так что не мечтай, – сурово перебил меня этот ревнивец. – Нужно картину дорисовать, а еще я не все необходимые для работы эмоции запечатлел. Так что передай своим студентам, – он повернулся к Энди, – что перебьются без Шаиного внимания.

– Как скажешь, – кротко отозвался актер, хотя уголки его губ красноречиво подрагивали.

Ну а каким чудом я сдержалась и не расхохоталась в голос – тайна, покрытая мраком.

Лео смерил друга подозрительным взглядом. Видимо, чуял подвох, но не мог понять, в чем именно. Но актер уже был спокоен и собран.

– Ладно, компания, конечно, приятная, но мне пора. – Он поднялся и одарил меня легкой улыбкой. – Шая, ты чудо. И это не комплимент, а констатация факта.

– Спасибо. – Я не смогла не улыбнуться в ответ.

Они с Леонардом обменялись крепкими рукопожатиями. Художник уже успокоился и не выглядел разозленным быком перед красной тряпкой.

– Можете не провожать, дорогу я знаю.

Энди ушел, и на кухне воцарилось неловкое молчание. Причем Лео внимательно меня рассматривал, и при этом лицо его оставалось совершенно бесстрастным.

Бр-р-р, неуютно-то как!

Чтобы хоть немного разрядить обстановку, я улыбнулась и спросила:

– Выпьешь со мною чаю?

– Выпью, – согласно склонил голову он.

Слово за слово, мне удалось втянуть его в разговор, и вскоре мой художник оттаял и неловкость исчезла.

– Есть планы после ужина? – вдруг спросил он, когда мы допили чай.

– Да какие планы, о чем ты… – Я пожала плечами и озорно на него посмотрела. – А что, есть интересные предложения?

Я знала, что вопрос прозвучал провокационно, потому ничуть не удивилась, когда в ответ получила мечтательное:

– В постельку?

– Так спать же рано. – Я невинно захлопала ресницами, сделав вид, что ну совсем не понимаю, о чем он.

– Зараза, – хохотнул Лео беззлобно. – Быстро учишься.

А ты как думал? Знай наших!

Я церемонно поклонилась и с улыбкой спросила:

– А если серьезно?

– Думал поработать немного.

– О, тебе попозировать? – сразу же оживилась я.

– Ага, вроде того.

– Можешь на меня рассчитывать, – твердо кивнула я и возмущенно спросила: – Когда ты уже покажешь мне, ради чего я часами на стуле почти без движения просиживаю?

– Вот закончу и покажу, – невозмутимо отозвался он, а затем, потянувшись через стол, щелкнул меня по носу. – Не будь такой нетерпеливой, куколка.

И все бы хорошо, если бы не хитрый-хитрый взгляд.

Угу, так я взяла и поверила, что этот вредный художник не показывает мне картину только потому, что она не закончена. Помнится, когда он писал ту, которая считывает внутреннее состояние зрителя, мне смотреть на нее не возбранялось.

В общем, каковы бы ни были у Лео причины, но уверена, среди них обязательно значится «Поиздеваться над Шаирой». Вот готова поспорить!

– Ну и кто из нас еще зараза? – укоризненно покачала я головой и поднялась. – Так, сейчас будет доставка от Оливера. Я пошла, заберу наш ужин, а ты можешь пока в мастерской все подготовить.

– Как скажешь, мамочка, – усмехнулся он.

Это он мне за «папочку» так мстит? Точно вредина!

Я фыркнула и, погрозив ему кулаком, пошла на выход.

Спохватилась я очень вовремя – курьер уже переминался с ноги на ногу у калитки. Быстро забрав у парнишки объемную коробку с блюдами, я одарила его лучезарной улыбкой и отправилась в дом.

День, обещавший только скуку и разочарования, внезапно оказался одним из лучших за последнее время.

Я уже прошла половину пути, как услышала за спиной неожиданное:

– Надо же… А врала-то как убедительно.

Голос показался мне знакомым. Я на миг замерла, а затем резко развернулась. И подавилась вздохом – у забора стояла печально знакомая мне троица. Та самая, от которой мы с Лео удирали несколько дней назад. Вот только сейчас они были с группой поддержки. Я насчитала больше десятка мужиков. Злых таких мужиков.

Ой-ей, плохо-то как… Они сюда уж точно не поговорить пришли. Бита в руках у «шкафа» была весьма красноречива.

Я поставила на дорожку коробку и скрестила руки на груди.

– Какая встреча, – иронично сказала я. – А я думала, тебя с дружками уже из Ольмейра выперли куда подальше.

Я знала, что злю его, но делала это намеренно. Пусть разозлится. Пусть потеряет бдительность. Пусть нападет первым. Тогда, согласно законам, я получу возможность хорошенько их поколотить. А почесать об них руки очень хочется… Плюс пояснить, почему им стоит забыть, кто такой Леонард О’Брайен.

Главное, чтобы Лео не додумался выйти посмотреть, куда я пропала.

– А ты слишком наглая, как для шлюхи, – выплюнул «шкаф».

– Всех по сестренке своей не меряй, – оскалилась я.

– Да ты!.. – рыкнул он и рванул вперед, но был перехвачен друзьями.

– Майк, она нарочно тебя злит, – увещевал его блондин. – Мы не за этим сюда приехали, помнишь?

«Шкаф» со свистом выдохнул и кивнул. Его отпустили, после чего он высокомерно процедил:

– Еще на всяких реагировать… Где этот художник?

– Я за него, – ухмыльнулась я. – Все претензии в письменном виде и в трех экземплярах.