– Извините, а где Анатолий?

Хозяйка опустила голову.

– Толик умер…

– Когда? – Тихомиров почувствовал укол в сердце. Все в глазах поплыло, он присел на стул.

– Он простудился, вышел на улицу зимой, лил холодный дождь, Анатолий сильно промок. Муж возвращался из районного центра домой, автобуса не было, в пути замерз и получил двустороннее воспаление легких. Я хотела отвезти его в больницу, но он наотрез отказался, неделю лежал дома. Я все-таки вызвала врача, но доктора не было и пришлось ждать еще двое суток. Его состояние совсем ухудшилось. К приезду врача болезнь уже дала серьезные осложнения. Нужны были дорогие антибиотики (стоили несколько тысяч гривен), но у нас не нашлось на них денег, да и купить их можно было только в Николаеве, – женщина заломила руки, и слезы потекли по ее лицу. – Я видела, как он увядает с каждым днем, как силы покидают его. Я бегала по врачам, умоляла их помочь, но без лекарств они были бессильны. Нужно было всего три тысячи гривен. Но их не нашлось, – женщина громко разрыдалась. – У соседей занять не могла, они сами жили впроголодь. На седьмой день он слабым голосом позвал меня: «Асенька, моя дорогая, вот и пришло мое время! Спасибо тебе за то, что подарила мне счастливую жизнь. Мы были вместе все эти годы, я люблю тебя». Он задыхался… Я сходила с ума, пыталась удержать его, не отпускать в тот мир. Толик! Толик! Не уходи, не оставляй меня! Он посмотрел на меня своим затуманенным взглядом, смерть подходила все ближе и ближе, и вдруг его глаза заблестели, загорелись прежним огоньком! «Прощай, моя любимая!» Огонек медленно потух, и жизнь постепенно стала уходить навсегда.

Женщина рыдала навзрыд, вспоминая те страшные минуты. Тихомиров нежно обнял ее, он тоже тихо плакал, вспоминая своего веселого, молодого, озорного друга с горящими глазами. С болью в сердце Сергей Иванович покидал это небольшое украинское село. Насколько жестокой бывает жизнь, когда несколько тысяч гривен решают, жить человеку или нет. Но больше всего Тихомиров переживал из-за того, что не оказался в трудное время рядом со своим другом.

Перед ним снова предстал взгляд Алены Игоревна, который без слов говорил: «И здесь ты не смог помочь». «Наверное, этот крест меня никогда больше не отпустит, так и останется со мной на всю жизнь», – эта мысль заставила Тихомирова содрогнуться, так едка была боль от этой годами кровоточащей раны.

Глава 91. Новая жизнь чиновников

Президент возвращался в Москву из Николаева обычном рейсовым самолетом, ощущая на себе комфорт шедевра авиа-индустрии народных технологий. А когда ехал по улицам Москвы, наблюдал из окна, какой комфортной становится столица. Чистые проспекты, старые дома, построенные во времена Хрущева и Брежнева, заменили новые красивые здания, которые придавали Москве неповторимый шарм. В городе стало много зелени, в разы уменьшилось количество машин. Многие москвичи переехали в другие области, где они жили рядом с работой в комфортных домах и наслаждались красотой природы, которой так богата российская глубинка. В прошлом осталась вечная гонка на выживание в постоянных стрессовых ситуациях, рядом была любимая работа, жизнь приобрела совершенно иной смысл. Казалось, много уже сделано, но на сердце камнем лежала какая-то гнетущая тяжесть. «Наверное, просто дома давно не был, надо бы с женой и дочками пообщаться», – подумал он.

Москва становилась самым комфортным городом в мире. Из столицы вывели множество непомерно раздутых министерств, всевозможных управлений, главков. Теперь все это стало ненужным. Людям предлагались другие должности, каждый мог попробовать себя в том, в чем оказывался наиболее способным. Когда начались массовые сокращения управленческого аппарата, люди страшно испугались. Что теперь будет? Куда деваться? Их количество исчислялось не сотнями и не тысячами, сокращению подлежали миллионы.

– Вы слышали? – в кабинет вбежала запыхавшаяся женщина. – Нас сокращают!

Все заохали.

– Да как же это? Мы столько лет проработали здесь! Куда мы пойдем?

И тут вошел начальник управления.

– В чем дело? Опять болтаете! Почему не работаете?

– Виктор Петрович! – женщина задыхалась. – А вы разве ничего не знаете?

– Что я должен знать? Я только вижу, что вы не работаете! У нас дел невпроворот, а вы тут бездельничаете! – в голосе начальника звучали угрожающие нотки.

– Нас всех уволили, и вас, наверно, тоже?

– Ну, душечка, успокойтесь, сколько нас сокращали, оптимизировали, объединяли, разъединяли. Чушь все это. Успокойтесь, а то раскудахтались, как на базаре. Давайте работать!

– Виктор Петрович, – не унималась женщина, – мы все уволены. Посмотрите приказ. – и она разрыдалась.

– Ерунда. Я таких приказов уже начитался, пошумят для вида, и все опять вернется на круги своя.

Про себя же подумал: «Без нас России не будет, только мы держим народ в узде. Мы система, без которой все моментально развалится, как карточный домик. И потом, кем можно нас заменить? Мы опора власти». Но все, кто был в кабинете, переживали. Мужчины мрачно смотрели на мониторы и сжимали губы, ничего не говоря, в глазах у них была непонятная пустота. Женщины охали, плакали, многие были на грани истерики.

– И куда я теперь пойду? Кому я нужна? – всхлипывала худенькая женщина, ведущий специалист, – мне уже сорок восемь! Вся моя жизнь прошла в управлении, я пришла двадцатилетней девчонкой сюда и проработала здесь двадцать восемь лет. А теперь – все. Уходи! – Она крепилась изо всех сил, чтобы не разрыдаться. У нее было двое детей, больная мать, а муж бросил ее несколько лет назад. «Куда мне теперь податься?» – горестно думала Татьяна, безрадостно глядя в будущее.

По селекторной связи всех пригласили в актовый зал. Виктор Петрович удивился: «Кто это без моего ведома собрание проводит?» И решительным шагом направился в зал.

Начальник главка прошел по длинному коридору мимо огромного количества дверей с табличками с названиями отделов, открыл большую дверь и поразился увиденному. Актовый зал был набит битком, люди сидели в креслах, стояли в проходах, расположились даже перед сценой на полу, сотрудники управления толпились у окон и выходов. Все шумело, зал напоминал растревоженный гудящий улей. Виктор Петрович хотел пройти на сцену, но там уже стоял человек. Что-то подсказывало начальнику управления, что теперь начнутся уже другие изменения. И в душу ползли холодные ручейки страха, которые постепенно стали заливать щемящим льдом все нутро. Человек на сцене подошел к микрофону.

– Дорогие друзья! Рад видеть вас в этом зале, хотя я принес вам не лучшую новость. Но хотел бы рассказать вам о реорганизации нашей страны. Сегодня происходит замена всей управленческой