На столе стоял неизвестный ему прибор, чем-то напоминавший уменьшенный компьютерный терминал, только без дисплея и с толстым пучком проводов, заканчивающихся небольшими острыми наконечниками.

На пульте прибора он насчитал тринадцать клавиш, помеченных греческими буквами алфавита. Кроме аппарата, на столе не было ничего, что могло бы объяснить назначение этого странного устройства. Решив, что прибор подождет, он покатил стол к изображению Курлянова. Этот человек интересовал его больше всего, даже больше, чем председатель Совета Гридоса Лин Адамов.

Как только он влез на стол, его лицо оказалось примерно на одном уровне с лицом Курлянова. К голове изображения в разных местах крепились восемь из двенадцати металлических бляшек. Идущие от них полоски проводов на краю картины исчезали, огибая плоскость изображения. В самих бляшках, величиной с небольшую пуговицу, он рассмотрел теперь маленькие отверстия. По одному в центре каждой.

Казалось, бляшки не имели к картине непосредственного отношения. Он потрогал их выпуклую поверхность и ощутил легкое покалывание электрических разрядов. Это уж было совсем странно. Кленов включил анализатор и обвел им вокруг бляшки. В стене не было ничего постороннего. Никакой краски, никакой синтетики. Получалось, что сама картина либо соткана из материала стены, либо вообще не существовала как материальное тело. Анализатор определил вес бляшки и ее состав. Сталь, около пяти граммов. Дальше во все стороны простиралась однородная стена. Скорее всего, загадку изображений ему не решить, здесь надо подключать специалистов. И все же он медлил, понимая, что случай может не повториться…

В конце концов он попробовал основательно ковырнуть стену в нижней части картины, чтобы отделить для анализа хотя бы маленький кусочек того странного материала, из которого были сделаны картины. Но тут его ждало разочарование.

Штукатурка уступила его усилиям, и из рядный ее кусок оказался у него в руках.

Вот только ни какой краски на ней не было. Не было даже следов изображения — ровная и чистая поверхность…

На самом же изображении, где он отколол штукатурку ничего не изменилось.

Правда, инструмент теперь словно бы прокалывал изображение, погружаясь в образовавшуюся выемку в стене, но не оставляя на самом изображении никакого видимого следа.

Получалось, что к стене изображение попросту не имело отношения и существовало само по себе. Это была какая-то проекция… Но откуда она проецировалась, с помощью какой аппаратуры? Ведь в зале не было ничего, кроме стола, на котором он стоял. И странного ящика с клавиатурой, тут же поправил он себя. Он сел за стол и, обхватив голову руками, уставился на стоящий перед ним прибор.

«Что же у меня получилось? — спросил он сам себя, пытаясь подвести хоть какой-то итог сделанным наблюдениям. — Изображение, похожее на проекцию неведомо чего и неведомо откуда идущую. Изнутри стены они ее проецируют, что ли? Но если бы в стене были скрыты какие-то устройства, анализатор немедленно бы их обнаружил.

Ерунда какая-то получается, полная ерунда и ни одной конструктивной мысли.

Разве что… Разве что все дело в этом приборе…» Он пододвинул к себе маленький пластмассовый ящичек с выступающей из него клавиатурой, и по поверхности стола протянулся длинный жгут проводов. Проводов, которые заканчивались небольшими острыми наконечниками, похожими на миниатюрные соединительные вилки… А что если металлические кружочки с отверстиями, расположенные на картинах, как раз и служат приемными устройствами для этих вилок?

Он вскочил, взял один из проводов, отделил его от остального пучка, подошел к картине и убедился в верности своего предположения. На наконечнике даже был выдавлен значок греческого алфавита, в данном случае это была «гамма».

Такую же «гамму» он заметил на одном из металлических кружочков. Это уже было кое-что.

Вилка плотно вошла в гнездо и осталась там, удерживаемая скрытой пружиной.

Теперь не составило особого труда разобраться и в остальных проводах.

Вскоре все они оказались присоединены к своим гнездам. Изображение оказалось как бы связанным с настольным пультом тринадцатью разными проводами. Все это было прекрасно, вот только по-прежнему оставалось совершенно непонятным, для чего все это нужно.

Он походил сейчас на пловца, в темноте пытавшегося определить дорогу в подводном гроте, и так же ощущал на себе глухое темное сопротивление водяной массы, не желавшей пропустить его к заветной цели. Если прибор каким-то образом осуществлял проекцию всех этих изображений без подключения проводов, то для чего нужны были тогда сами провода? Опять вопросов получалось больше, чем ответов.

Работа инспектора приучила Кленова к максимальной осторожности. Один опрометчивый шаг в неясных обстоятельствах зачастую приходилось оплачивать слишком дорого. Поэтому, прежде чем давить на клавиши прибора, он еще раз внимательно осмотрел аппарат со всех сторон и неожиданно обнаружил на поверхности панели возле каждой клавиши какие-то надписи на неизвестном языке.

Переписав их все, он затребовал перевод от центрального информатория, и вскоре перед ним уже лежала начерченная его рукой «говорящая панель» прибора. Над центральной красной клавишей красовалось слово «энергия». Ну это более-менее понятно. А вот следующая надпись над синей клавишей выглядела более загадочно: «овеществление». Дальше шли «зрение», «слух», «осязание», «обоняние», «двигательные рефлексы», «речь», «вкусовые ощущения», затем были еще и «зоны».

«Зона солнечного сплетения», «зона копчика» — и где-то в самом углу желтая клавиша с надписью «болевой шок». Оставалось все это попробовать.

После нажатия клавиши «энергия» прибор загудел, а на панели зажегся зеленый светодиод. Кленов нажал следующую клавишу с самой загадочной надписью «овеществление» и уставился на картину. Там было на что посмотреть.

Изображение налилось красками, приобрело фактуру живой кожи. Тогда он надавил клавишу с надписью «двигательные рефлексы» и замер. Зрелище было не для слабонервных: фигура на стене слегка заколебалась и вдруг, сделав шаг вперед, остановилась перед краем ниши. А затем, неуверенно нащупывая перед собой дорогу, словно спускаясь по невидимой лестнице, двинулась вниз. Когда она подошла к самому столу, Кленов попытался отодвинуться вместе со стулом, но стул не сдвинулся с места. Через минуту плоская тень человека в жутком молчании сидела перед ним.

Кленов спросил:

— Кто ты?

Тишина оставалась такой же полной. Тогда он на ощупь нашел на пульте клавишу с надписью «речь», на давил ее и повторил вопрос.

Ему ответил динамик, скрытый в пластмассовом ящике с клавишами:

— Вонялрук.

Он не понял, что означает это сочетание звуков, и повторил вопрос еще раз.

— Вонялрук. Так есть мое ями — имя. Трудно доверен — перевод. Изнанка. Зеркало. Обратное время. Обратно аволс — слова. Другая материя. Итна. Анти.