Раймонд сжал кулаки.

— Как нам не пришло это в голову раньше! — с энтузиазмом воскликнул Жоффруа. — Ведь леди Джулиана опозорена на всю страну.

— Помни о священнике, — прошептала Джулиана, массируя Раймонду напрягшиеся бицепсы.

— Отец хотел выдать ее замуж, — сказала Изабелла. — Уже со священником договорился.

— Говорят, они даже были обручены, — подхватил Жоффруа.

Джулиана на миг замерла, потом на ее устах появилась спокойная улыбка.

— Нет, обручения не было. Я не согласилась.

— Еще бы, вы ведь все равно не признаетесь, — презрительно скривилась Изабелла.

— Были ли произнесены слова брачного обета на ступенях церкви? — спросил Раймонд.

Джулиана набрала полную грудь воздуха и громко объявила:

— Нет, не были.

Раймонд обнял ее за плечо:

— Тогда обручению — грош цена.

— Ничего подобного! — быстро сказал Жоффруа. — Обручение — шаг почти столь же серьезный, как замужество. Поэтому мы можем объявить твою нынешнюю женитьбу недействительной.

— Нет, не можете, — отрезал Раймонд.

Джулиана крепко стиснула ему руку и яростно воскликнула:

— Отменить наш брак? Это невозможно!

Жоффруа благостно улыбнулся:

— Еще как возможно, милая. Недаром же папа римский — наш родственник.

Джулиана на миг окаменела. Она несколько раз глубоко вздохнула, потом, приняв какое-то решение, спокойно улыбнулась и сказала мужу:

— Не смей их убивать. Но выставить их за ворота я тебе позволяю.

Джулиана, прикрыв рукой глаза от яркого зимнего солнца, смотрела сверху, как граф и графиня в сопровождении свиты удаляются по извилистой дороге, двигаясь по направлению к горизонту. Путь их лежал к побережью, где они намеревались сесть на корабль и переправиться на континент. Ни малейших угрызений совести Джулиана не испытывала. Раймонд же и вовсе довольно потирал руки.

— Можно задать тебе вопрос? — спросила она.

— Конечно, — улыбчиво ответил он.

— Ты и в самом деле приходишься родственником его святейшеству?

Раймонд горестно вздохнул:

— Пророк Мохаммед — мой дядя, Карл Великий — мой брат, святой Фома Аквинский — мой крестный отец, а апостол Иоанн — мой лучший друг.

Джулиана рассмеялась.

— Позволь и я задам тебе вопрос, — сказал, он. — Какие это кровные узы связывают тебя с сэром Джозефом?

Джулиана сразу забыла про папу римского. Сцепив руки за спиной, она виновато сказала:

— Как, разве ты не знал? Он — мой дядя.

— Нет, не знал, — передразнил ее Раймонд. — Почему ты мне сама об этом не сказала?

— Ну… о таком родстве не принято говорить вслух. — Она смущенно рассмеялась. — Он — сын моего деда от простой крестьянки.

— Так он бастард?

— Конечно. Иначе он унаследовал бы эти земли.

Раймонд внимательно смотрел на нее.

— Так-так. Сэр Джозеф — твой дядя… Это значит, что он не мог рассчитывать на тебе жениться.

— Конечно, этого еще не хватало! — возмущенно вскричала она.

— Однако после смерти твоего отца сэр Джозеф фактически стал здесь хозяином.

Она передернулась от отвращения.

— Не говори так. Мне страшно оо этом вспоминать. Но когда король известил меня, что намерен сделать меня женой… — Она запнулась.

— Ну говори же.

— Одного своего придворного…

— Очень тактично сказано, — одобрил Раймонд.

— Сэр Джозеф поддержал меня, когда я решила противиться королевской воле.

— Твой старший рыцарь был готов пойти против короля? И ты поверила, что он действует в твоих интересах?

— Но я же не знала…

— Понятно. В общем, твоему дяде есть за что ответить.

— Он очень стыдится своего рождения, хотя на самом деле ничего постыдного здесь нет. Сто лет назад Англию завоевал Вильгельм, который тоже был бастардом.

— Знаю, — буркнул Раймонд. — Он тоже приходится мне кузеном.

Джулиана открыла было рот, но промолчала. Она так и не поняла, серьезно говорит Раймонд или шутит: Раймонд смотрел на нее с улыбкой. Потом приподнял так, что их лица оказались на одном уровне. Джулиана стала брыкаться, но не слишком сильно, чтобы не сделать ему больно.

— Нам предстоит много поработать, чтобы обзавестись законным наследником. Достаточно ли ответственно относитесь вы к этой задаче, миледи?

— Опусти меня, — с достоинством приказала она, и Раймонд повиновался, но взамен так стиснул ее в объятиях, что Джулиана тут же смягчилась.

Он погладил ее по шее и предложил:

— Пойдем в кровать.

— Среди бела дня?

— Наконец-то рассмотрю тебя как следует.

— У меня много дел.

— Дела подождут.

— А зодчий?

— Какой еще зодчий?

— Настоящий, — пояснила она. — Ты только послушай.

Раймонд прислушался. Издалека доносились пронзительные вопли Папиоля, кричавшего что-то по-французски.

— Ну что еще нужно этому полоумному? — устало вздохнул Раймонд.

— Не знаю. Придется выяснить.

Во двор, отчаянно ругаясь, вбежали Папиоль и Тости. Оба энергично размахивали руками.

Строитель скороговоркой выпалил по-французски:

— Милорд, этот идиот окончательно сошел с ума. Вы знаете, чего он хочет?

— Что он такое говорит? — спросил разгоряченный Тости. — Пора бы уже научиться разговаривать по-людски.

Тут Папиоль внезапно продемонстрировал некоторое знание английского языка — во всяком-случае, понимание.

— Тупоумный англичанин, — прошипел он. — Французский — это единственный цивилизованный язык в мире, а мы, жители Пуату, — самый культурный народ на свете.

Тут выяснилось, что и Тости кое-что по-французски кумекает. Отчаянно коверкая слова, он спросил:

— Так ты понимаешь по-английски или нет?

Папиоль воздел палец и торжественно объявил:

— Ни слова!

Удовлетворенно улыбнувшись, Тости констатировал:

— Так кто тупее, ты или я?

Раймонд согнулся пополам от хохота. Папиоль задыхался от ярости, а Тости приплясывал на месте.

— Все, достаточно, — сердито сказала Джулиана. — Речь идет о стене моего замка, так что прекратите этот балаган. Дело-то нешуточное.