«Я знала, — говорила она себе, — я всегда знала, что он будет здесь, чтобы меня защищать».

— Еще немного Бэмби?

Анжела отрицательно покачала головой, наблюдая за тем, как Имир отрезает себе кусок elggbiff. Казалось, нож без всяких усилий рассекает мясо с кровью. Когда Имир жевал, челюсти его энергично двигались, превращая улыбку в гримасу.

Впервые во время ужина наступило молчание. Имир продолжал пристально смотреть Анжеле в глаза.

Внезапно она подумала: «О боже, он смотрит на меня как на еду! Он меня сейчас съест, прямо живьем!»

Ей никогда прежде не доводилось есть из такой красивой посуды. Отблески огня свечей играли на блюдах из резного стекла и хрустальных бокалах. Язычки пламени чуть вздрагивали, когда Имир делал резкое движение или порыв ветра с набережной проносился над руинами деревянного дома. Но Анжеле не было холодно: Имир поставил по обе стороны от нее две большие жаровни.

Держа руку над огоньком свечи, она спросила:

— Тебе никогда не хотелось переехать в другое место?

Имир тоже протянул руку к пламени:

— Огонь причиняет не больше вреда, чем холод. Боль от того и другого — просто иллюзия.

Анжела удивленно округлила глаза и невольно поморщилась, услышав треск горящих волосков.

— Огонь — это мой секрет.

Не выдержав, она отстранила его руку от пламени и взглядом в очередной раз попросила извинения.

Однако не отпустила его сразу. Анжела продолжала держать на весу мощную руку Имира, одновременно слегка поглаживая ее большим пальцем. Захватывающее ощущение заставляло ее продлевать эту ласку. Затем ее и его рука осторожно опустились на скатерть возле подсвечника. Хрупкий восковой лес свечей слегка дрогнул. Теперь Анжела смотрела на Имира совсем другим взглядом.

— Я знаю, что здесь произошло… — Она быстро обвела взглядом небольшую комнату, как если бы могла видеть сквозь ее стены каждый уголок этого бывшего деревянного дворца. — Комиссар Бьорн мне рассказал о твоем брате-близнеце…

— Бьорн ничего не знает.

— Так или иначе, это меня не касается… — проговорила Анжела.

Но взгляд ее говорил совсем другое: «О, пожалуйста, расскажи…»

— Хочешь знать мою тайну?

Тембр его голоса смягчился. К тому времени они уже перешли к десерту. Анжела смущенно улыбнулась, пытаясь придумать подходящий ответ.

— Но… если ты мне расскажешь… это уже не будет тайной.

— Хорошо. Тебе, Анжела, я могу все рассказать.

Имир поднялся, чтобы убрать пустые тарелки.

— Но прежде… Tilsorte bondepiker!

— Согласна!

Ее имя в устах гиганта звучало музыкой. Новая обжигающая волна поднялась от низа живота, разливаясь по всему телу.

Имир, повернувшись к ней спиной, распахнул дверь холодильника и застыл неподвижно, загораживая свет. Затем протянул руки внутрь холодильника, но вместо звона посуды Анжела услышала какие-то непонятные звуки. Имир по-прежнему не оборачивался — без сомнения, он делал что-то со своим кулинарным шедевром, чтобы довести его до полного совершенства.

Внезапно Анжела подумала: «Это голова Кристаль! Он заморозил ее и сейчас заставит меня ее съесть! Меня, которая так боится льда… Что там у него? Желе из мозгов? Мороженое из мажоретки? Какая же я дура, что все выболтала!.. Теперь он знает… теперь у нас уже есть одна тайна на двоих. Никаких секретов Полишинеля… Окровавленный жезл. В моей сумке. Я должна была позвонить Бьорну. Еще не поздно это сделать. Только не отсюда. Потом… после…»

— Ну вот, — довольно сказал он, обернувшись.

И поставил перед ней блюдо с чем-то большим и круглым, покрытым слоем взбитых сливок. Чувствуя, как от лица мгновенно отхлынула кровь, Анжела торопливо глотнула вина и спросила:

— Что это?

— Tilsorte bondepiker… это означает «Крестьянские девушки под вуалями».

— Вот как?..

Огромный нож легко разрезал шарообразный десерт пополам. Нет, это не могла быть голова мажоретки… На сей раз Анжела молча извинилась сама перед собой за лишние страхи и, отправив в рот первую ложку, невольно простонала от удовольствия. Глядя в глаза друг другу, хозяин и гостья молча поглощали шедевр кулинарной простоты.

— Я рад, что тебе нравится, — наконец сказал Имир. — Сам я не могу почувствовать вкуса.

Удивленная этими словами, Анжела перестала жевать — впрочем, лишь на короткое время, которое понадобилось на то, чтобы взглядом выразить сочувствие по поводу такой досадной нечувствительности.

— Но это же… картошка! — внезапно воскликнула она, догадавшись, что составляло основу блюда.

Имир кивнул:

— Да… картошка.

— Но…

— Но что?..

— О, я поняла!

Картофелины были разной плотности и, кажется, разные на вкус.

— Ну, так что? — спросил кулинар.

— Они неодинаково пропечены!

— Браво, Анжела!

— А еще к ним, кажется, добавлен мед…

— Да. Мед — пища богов, источник божественной силы.

Он поделился с ней частью своей порции, предварительно щедро окунув ее во взбитые сливки. Затем, указывая кончиком ножа на разноцветные кусочки необычного десерта, пояснил:

— Я добавлял к ним разные приправы, и ты наверняка догадаешься какие.

— И собственноручно взбивал сливки?

— Конечно.

Откинувшись на спинку стула, Анжела зааплодировала. Ей даже не было стыдно, что она так объелась.

— Спасибо, невероятно вкусно, — сказала она. — А теперь продолжение.

— Все еще голодна?

— Нет, — ответила она, смеясь, — я имела в виду продолжение истории. Ту ужасную тайну, которую ты обещал мне поведать.

— А, да. Мой брат… Бальдр. Так вот, представь себе, он не умер! — воскликнул Имир с громким смехом.

— Что?.. Не умер?..

— Нет!

— А не он ли устроил пожар?

— Да!

— Я была в этом уверена!

— Ну, я ему чуть-чуть помог!

— Как нехорошо!

Смеясь, они допили вино из бокалов — закончилась уже вторая бутылка.

— Думаешь, Бьорн не догадался?

— Он мог догадаться, кто устроил пожар, но ни за что не догадается о моем брате.

— Ты его прячешь?

— Он сам прячется!

— Где?

Анжела боязливо огляделась, как если бы из стены в любой момент мог показаться призрак.

— Бальдр живет далеко отсюда, один, в лесу. Он больше не любит людей. Когда-нибудь и я там поселюсь вместе с ним.