я не хочу находить никаких братьев и сестер и мне наплевать, пришел там кто-то на похороны или нет! Раскладываю коробки и пакеты по отделам и одновременно внушаю себе, что не так уж и важно знакомиться с сестрами и братьями. Хотя прекрасно знаю, что это не так. И Гретхен знает.

У Рамоны есть сводная сестра Кей, я ее видела всего несколько раз. Однажды, я тогда была подростком, они с Рамоной как-то вечером здорово набрались. И Кей возьми, да и спроси Рамону, приходится ли какая-то девочка по имени Луанна мне сестрой.

– Ну Луанна, знаешь? Дочь Джейка. Уверена, Джейка ты точно помнишь! – засмеялась Кей.

Рамона метнула на нее такой взгляд! Им запросто можно было бы на куски раскрошить!

– Боже мой, вы так похожи! – сказала Кей, обращаясь ко мне.

– Заткнись! – прошипела Рамона.

Кей сконфуженно заерзала на стуле, а я побоялась спрашивать. Больше никогда в жизни я ни словом не обмолвилась о том вечере. Но с Кей мы тогда виделись в последний раз.

– Здрасьте.

Подпрыгиваю от неожиданности. Оборачиваюсь. В дверях почтового отдела стоит какой-то юнец. Высокий, долговязый. Волосы темные.

– Меня зовут Джош. Мне велели подойти сюда сегодня к одиннадцати.

Закидываю почту для офиса в лоток.

– Зачем?

– Я – стажер почтового отдела. Сказали, Мелисса будет моим наставником.

Перебираю письма, распихиваю их в кармашки на стене. Киваю через плечо на лоток на полу.

– Мелисса – это я. Вот тут – утренняя почта. Мы ее перебираем и раскладываем вот по этим кармашкам. Если пакет большой – отправляем в лоток с названием отдела, – пинаю расставленные на полу лотки. – Если время позволяет, несем прямо в отдел; если нет – оставляем здесь. Кто-нибудь потом за ними придет. И когда поступает товар, помогаем доставить его на склад, а порой и до этажа.

Отправляю еще несколько пакетов в лотки: «охрана», «женская одежда», «ювелирный»

– Вот и все обучение.

Джош подходит к лотку, достает несколько пакетов.

– Вот тут имя написано, – говорит он, указывая на верхний конверт.

– Список сотрудников с названиями отделов находится здесь, – показываю взглядом на стену слева от почтовых ящиков.

Он внимательно ищет имя в списке, сует конверт в кармашек для детского отдела.

– Вы давно здесь работаете?

У меня нет никакого желания болтать с этим парнем.

– Давно, – отвечаю со вздохом.

– А если мне вдруг понадобится взять выходной, это сложно?

Уже прикидывает, как бы лишний раз улизнуть…

– У меня бабушка сильно болеет. Может быть, нам придется срочно уехать из города. Мама пока не знает.

Пожимаю плечами.

– Думаю, проблем не будет. Многие ищут подработку. Наверняка найдут, кем тебя заменить.

Он достает еще несколько пакетов, долго и тщательно вычитывает на каждом название отдела.

В нашей комнате раздается звонок. Можно выдохнуть с облегчением – на разгрузку прибыла новая партия товаров, а значит, мне больше не придется торчать здесь один на один с новеньким пареньком.

– Собирайся, там грузовик приехал. Нужно разгрузить. Пальто захвати.

Разгружаем товар, довозим его до склада или прямо на нужный этаж, и вскоре моя смена подходит к концу – пора отправляться в юридическую контору.

– Вы завтра работаете? – интересуется Джош, пока я натягиваю пальто.

– Я тут каждый день, как штык, – отвечаю, уходя.

Обычно я иду в контору через площадь, но сегодня очень проголодалась. Вспоминаю, что забыла сделать перерыв и поесть. Обед мой остался в служебном холодильнике в универмаге. Прохожу лишние несколько кварталов до пекарни «Бетти». Всю дорогу думаю о тете Кей и той девочке, которая может оказаться моей сестрой.

Кафе украшено. С потолка свисают большие бумажные снежинки, а лоток с выпечкой обмотан гирляндой из мишуры, на которой нацеплены елочные игрушки. Сажусь в пустую кабинку в углу, жду официантку. За столиком рядом с моей кабинкой сидят две пожилые женщины. Трещат, как сороки.

– Мне какой-нибудь суп и воды, – говорю официантке, когда она приносит меню.

– Овощной с говядиной или похлебку с моллюсками?

– Попробую с моллюсками, – протягиваю назад меню.

– Возьмите говядину с овощами, деточка, – говорит одна из пожилых дамочек. – Рыбная похлебка никуда не годится.

Официантка бросает на нее гневный взгляд.

– Вот спасибо тебе, Глория! Удружила. С тобой разориться можно.

– Извини, Хезер. В «Бетти», вообще-то, вкусно готовят, но похлебку нужно убрать!

– Давайте овощной с говядиной, – говорю я.

– Вот, молодец! – одобряет дамочка.

Смотрю на нее, пытаясь сообразить. И тут меня осеняет:

– Вы, случайно, не та самая Глория, которая дружит с Гретхен?

Она хлопает ладонью по столу.

– Она самая! А вот эта старушенция – мать Гретхен.

Ее подруга закатывает глаза и цедит сквозь зубы:

– Глория, ну хоть немного можно быть потактичней, когда людей знакомишь?! Я Мириам, мама Гретхен.

– Мы с ней соседи. Она передавала вашу курицу с клецками, – обращаюсь к Глории. – Было очень вкусно.

Глория вскакивает со своего места и плюхается на диван напротив меня.

– А вы – Мелисса!

Она протягивает руку, кладет свою теплую, мягкую ладонь на мою, слегка сжимает.

– Очень жаль вашу маму, детка.

То ли от ее мягкого прикосновения, то ли от интонации, с которой она произнесла слово «детка», у меня сжалось горло.

– Иди сюда, Мириам! Давай сегодня пообедаем вместе с Мелиссой.

Я не успеваю отказаться, объяснить, что тороплюсь. Мириам берет пальто и сумочку Глории, протягивает ей, а затем садится рядом с подругой.

– Как вы, детка?

Вот уже во второй раз Глория назвала меня деткой. Проглатываю ком в горле.

– Все хорошо.

Она снова гладит мою руку, улыбается, как доброй приятельнице.

– Жизнь коротка. Очень-очень коротка. Как представишь – аж голова кругом идет… Вы были близки с мамой?

Смотрю на них обеих. Господи, как бы мне хотелось, чтобы одна из них была моей матерью! Мы едва знакомы, но я чувствую, какие они хорошие и добрые, милые и ласковые. Они уж точно играли со своими детьми. И вытирали мокрые носы, и укутывали своих чад потеплее, когда те собирались зимой на прогулку. Готовили завтраки, обеды и ужины, пекли печенье. И совсем не важно, если еду давали быстрого приготовления, а печенья были сделаны из покупного теста.

– Нет, – отвечаю я.

У Глории глаза затуманиваются слезами. Не могу взять в толк, с чего ей плакать.

– Она так и не поняла, что потеряла. Правда, Мириам?

– Ужасно жаль, – кивает мне Мириам.

Прикусываю щеку. Чувствую себя так глупо! И с чего я разволновалась? Я этих женщин и не знаю толком!..

Глория подсаживается ко мне, берет меня за руку и говорит тихим голосом:

– Плохие отношения отпустить тяжелее, чем хорошие. Если все было хорошо, остаются светлые воспоминания и добрые слова. А вот от плохих отношений –