– Видимо, норматив не выполнили, оттуда и догадался, – логично предположила я.

– Енто-то понятно усе, – махнула она рукой сгоряча, – но как он, ирод, знал, что я-то знаю? И вот смотрит мне прямо в глаза, а я и уст раскрыть не могу. Только головой покачала из стороны в сторону, мол, не знаю. А он продолжает смотреть, и понимаю: не верит, и усе тут. Это ж подсудное дело! Хищение социалистической собственности.

– Что дальше было? – заинтересованно спросила я.

– Дальше велит вести его туда, где награбленное лежит. Я не хочу. Но руки-ноги сами в движение пришли, безо всякой моей на то воли. А я ведь любила Саньку-то! Как же ж я так его смогла-то… Подставить-то… – У старухи дрогнул подбородок, я тут же кинулась успокаивать:

– Вы боялись его, поэтому так поступили. Не нужно себя казнить.

– Да дело не в боязни, доча! Кабы боялась, давно бы Саньку заложила. А тут… Ноги сами идут… Вот.

– А вы слышали что-нибудь о секте? – решила я сменить тему, так как беседа о дальнейшей судьбе возлюбленного могла быть для нее болезненной. Тем более я уже поняла все то, что раньше вызывало лишь недоумение и не вписывалось в картину происходящего.

– А как же? Уся деревня тока о ней и говорила. В замке Варламовых собирались они, где, значить, нечисть вся собирается, туда и они идуть.

– Вы что, сами их видели? Или рассказывал кто?

– Сама, дочк, видела, сама! – В глазах, обрамленных сухими, шероховатыми веками, заискрился возрожденный ужас. – Вышла ночью по нужде, туалет-то во дворе у нас, смотрю – идуть.

– Где? – не поверила я. – Прям на вашем участке?

– Да нет жа, заборчик низенький, участок маленький, сама же, доча, видела, я в этом же месте и живу, только дом мне муженек новый выстроил, а участок тот же остался. Ну вот, мимо забора нашего они и шли. Тишина была – страсть. Только редко-редко сова угукнет из леса и замолкнет. Да ветер листья шелохнет. В тот момент время как остановилось. Ни звука вокруг. И эти вышагивают – словно плывут, земли не касаясь. Тихо-тихо. Человек пять. Усе черные, на головах капюшоны низко-низко, только подбородки белым пятном светятся в темноте. Ну и вышла я вслед за ними-то. Интересно же, куды идут такие страшные. Молодость – она ж какая! Не страх тобой руководит, а любопытство. Двинулась я за ними, идем в сторону пригорка, в конец деревни. Глядь – а с соседней тропы еще такие же выворачивают, двое. Так же молча. В такой же одежонке. Идем дальше. С бокового прохода – еще присоединяются. Дошли они до замка Варламовых и встали кучкой. А оттуда бой часов раздался, словно зазывая их внутрь. Полночь, значить. Тут уж я струхнула не на шутку. Давно ведь слышала, что семейка эта не простая – чернокнижники они.

– Вы сказали кому-нибудь, что их видели?

– Отец строгий был, как расскажешь, что одна ходила? Я даже записку никому не показала.

– Какую записку? – насторожилась я.

Женщина ушла в комнату в другой конец избы, долго там копалась, покряхтывала и вздыхала, наконец вернулась и со словами: «Поди ж ты, нашелся», – дала мне смятый пожелтевший лист. Дрожащими пальцами я развернула его и прочла: «В ночь с четверга на пятницу». Чернила за прошедшие полвека чуть выцвели, почерк был корявым. Не Тихон ли писал? Приглашал на мессу? Но кого?

– Где вы это взяли?

– У одного из кармана выпала, когда к замку шли. А я подобрала и прочитала. Еще стукнуло меня, что день-то был четверг… Не знаю даже, почто оставила ее себе. Могли ведь батя с маманей сыскать. Но было в ней что-то таинственное…

– Как события дальше развивались в деревне?

Она отпила чай и продолжила повествование:

– Другие жители нашлись, которые видели людей в балахонах черных с капюшонами на лице. А из замка Варламовых местные по ночам слышали страшные завывания и молитвы диковинные. Поэтому все знали, что есть она, секта. И люди из деревни пропадать стали. Связано это было или нет с антихристами – никто не знает. Но вскоре мужики организовали отряд дружинников и ходили ночами по всей деревне, ловить пытались.

– И что?

– Так никого и не поймали.

Я задумалась. Люди стали пропадать? Неужели были жертвами на мессе?

Чтобы подтвердить свою догадку, стала подробно выспрашивать про всех исчезнувших местных, которых она могла еще вспомнить. Кем были, что делали, чем занимались. Ответы Софьи Галактионовны принесли некоторые плоды. Причем настолько спелые и вкусные, что очень хотелось ими поделиться с союзниками по расследованию. С этим я поднялась и собиралась уже откланяться, когда медведковчанка посоветовала:

– Доча, коли ты еще хочешь узнать об важных жителях, обратиться можешь к директору местного краеведческого музея. Он много чего знает, книжки умные пишет. Про дворян этих писал, про Варламовых. Даже фонд учредил «Дворянство».

Я узнала, как найти музей, и уже через двадцать минут имела увлекательную беседу с мужчиной лет пятидесяти, невысоким, с яйцевидной головой и бородкой клинышком. Он рассказал мне очень многое про дворянскую семью, даже весьма личные вещи (например, Иван был влюблен в старшую сестру тогдашнего председателя сельсовета), категорически отрицал связь Варламовых и мифических (как он сам выразился) сектантов, наоборот, Гавриил был набожным человеком, даже церковь выстроил в деревне на пару со своим отцом. Именно поэтому он учредил фонд на базе некогда существовавшего фонда «Дворянское наследие» (да-да, именно того, которым руководил погибший Юрий Александров, отец Валентины Леоновой) и хочет теперь отыскать потомков великого рода, чтобы помочь им оформить на себя имение. Директор сыпал наименованиями законов и нормативных актов, в которых я достаточно слаба, посему не запомнила и не поняла, к чему он клонит, эти законы называя, но вот стоило ему произнести «Многие подают заявку на право приватизировать усадьбу, но я все надеюсь…», как я, взбодрившись, настороженно произнесла:

– Простите, пожалуйста, а кто именно хочет получить усадьбу?

Мужчина залепетал что-то насчет коммерческой тайны, и только когда я пообещала свести его с настоящим потомком рода Варламовых, соизволил покопаться в бумагах и выдать мне имя:

– Некий Серов И. В., а почему вы… Девушка? – удивленно обратился он к стремительно скрывающемуся за дверью затылку.

Конечно, я первым делом ринулась к своим союзникам. Поднявшись на второй этаж, поймала игравших как ни в чем не бывало в настольный теннис друзей и, отведя Евгения в сторонку, зашептала:

– Нужно собрать конгресс. Главное условие – чтобы Серовы не могли нам помешать по крайней мере в течение получаса. Справишься?

– Обижаешь! – распустил он павлиний хвост и чмокнул меня в щечку. Паша и Юля, наблюдавшие поцелуй, изобразили на лицах изумление, но ничего спрашивать не стали.

Я решила просветить не только ребят, но и Лену с Ниной. Однако для того чтобы убедить двоих Серовых в виновности третьего, нам нужны были показания Щавелева. Именно поэтому я послала Логинова на время их ликвидировать.