Как полагают некоторые историки, последние 15 лет, проведенные в стенах сначала Высотского, а потом Спасо-Ефимьевского монастырей, опять-таки смахивают на очередное заточение. За что ему могло быть такое наказание?

Может статься, что монах написал очередную книгу. И в ней снова предсказал какие-то неприятности для царского двора.

Впрочем, есть и другая точка зрения: Авелю пришлось расплачиваться еще раз за уже ранее сделанные предсказания. Во всяком случае, в начале 1930-х годов на Западе, в эмиграции было опубликовано историческое сказание «Вещий инок», принадлежавшее перу монархиста, участника Первой мировой войны П.Н. Шабельского-Борка, который принимал участие в попытке освобождения семьи царя Николая II из большевистского плена.

Попытка эта, как известно, не удалась. И, вероятно, в качестве оправдания Шабельский-Борк под псевдонимом Кирибеевич издал книгу, в которой проводил такую линию. Попытка освобождения, дескать, была обречена на провал, поскольку судьба Николая II и его семьи предначертана свыше. Во всяком случае, о кончине царского рода был осведомлен еще Павел I. А узнал он это печальное известие конечно же из беседы с монахом-пророком Авелем.

Содержание беседы было записано и запечатано в конверте, на котором Павел собственноручно изволил начертать: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины». Конверт был положен в ларец, опечатанный императорскою же печатью.

Ларец этот многие десятилетия простоял в особой зале Гатчинского дворца, пока 12 марта 1901 г. императору Николаю II не выпал жребий его вскрыть.

В то утро, говорят очевидцы, государь и государыня были весьма оживлены, к поездке в Гатчине они готовились, как к очередному развлечению. Однако вернулись они во дворец задумчивые и печальные и о том, что обнаружилось в ларце, никому рассказывать не стали.

Однако прочитанное, видимо, запало крепко в душу, поскольку литератор С.А. Нилус, например, описывает такой случай: «6 января 1903 г. у Зимнего дворца при салюте из орудий от Петропавловской крепости одно из орудий оказалось заряженным картечью, и часть ее ударила по беседке, где находилось духовенство и сам государь. Спокойствие, с которым государь отнесся к происшествию, было до того поразительно, что обратило на себя внимание окружавшей его свиты. Он, как говорится, и бровью не повел… “До 18-го года я ничего не боюсь”, – заметил царь».

Человек, впервые прочитавший иероглифы

27 сентября 1822 г. гениальный французский ученый Франсуа Шампольон объявил о своем открытии: за две недели до этого, 14 сентября, ему удалось найти ключ к иероглифическому письму Древнего Египта. Так было положено начало серьезному научному изучению этой великой цивилизации. Жак-Франсуа Шампольон родился 23 декабря 1790 г. в небольшом городке Фижаке, на юге Франции. С самого раннего детства Франсуа проявлял необычайные для своего возраста способности. Он рос среди книг, и казалось, что, кроме них, его ничего не интересует.

Однажды Жак-Франсуа читал роман об удивительных, полных опасностей, захватывающих приключениях юноши, превращенного злой колдуньей в осла и в конце концов вновь обретшего человеческий облик. Это был знаменитый роман древнеримского писателя Апулея «Метаморфозы, или Золотой осел». На протяжении столетий его читала и перечитывала вся Европа. Но большинство, прочитав увлекательный рассказ о приключениях юноши-осла, без особого интереса пролистывали последнюю главу романа – слишком нравоучительную и малопонятную. Большинство, но не дотошный французский мальчик. Ему были одинаково интересны и приключения, и… Он уже несколько раз перечитывал последнюю, одиннадцатую главу книги Апулея. Герой романа, вернув себе человеческий облик, возродился к новой, духовной, жизни и стал жрецом Исиды.

Розеттский камень, тексты которого удалось расшифровать Ж.-Ф. Шампольону в 1829 г.

Жрецы из романа обладали тайным знанием. У них были «некие книги, написанные непонятными буквами; знаки там, то изображением всякого рода животных сокращенные слова священных текстов передавая, то всякими узлами и сплетением линий, наподобие лозы извиваясь, сокровенный смысл чтения не открывали суетному любопытству…» Франсуа вспомнились читанные ранее у Климента Александрийского в «Строматах» описания священных письмен Древнего Египта (по-гречески «иерос» – священный, «глифо» – вырезаю). Писал Климент и о неких особых жреческих («иератикос») письменах.

Когда Франсуа было двенадцать лет, он впервые в жизни увидел подлинные памятники Древнего Египта: в 1802 г. в Гренобль прибыл Жозеф Фурье, который ранее занимал должность секретаря каирского Института по изучению Египта. Он привез с собой коллекцию египетских памятников. В их числе была и копия знаменитого Дендерского зодиака. (Забегая вперед, хотим обратить внимание на удивительное совпадение: одним из первых памятников египетской иероглифики, увиденных Шампольоном, был Дендерский зодиак. И он же оказался последним памятником, во время работы над которым ученого постиг второй удар, после которого он уже не смог оправиться…)

В шестнадцать лет Франсуа Шампольон отправляется в Париж, где продолжает свое образование, знакомится с известными учеными-ориенталистами. В Национальной библиотеке он работает над коптскими рукописями. На это стоит обратить внимание. Дело в том, что Шампольон считал язык египетских христиан – коптов – ключом к древнеегипетскому языку. Мысль эта была высказана задолго до него и принадлежала иезуиту Афанасию Кирхеру. Однако именно под влиянием фантастических теорий Кирхера о тайном, магическом значении египетских иероглифов их изучение зашло в тупик, поэтому труды его уже не считались ценными для науки. Но широта взглядов Шампольона, его интеллектуальная «всеядность» позволили разглядеть и среди «алхимических» изысканий Кирхера зерно истины. Коптским языком Шампольон заинтересовался еще в Гренобле. Но именно в Париже за чтением подлинных рукописей он овладевает им в совершенстве. Изучая тогда же древнеегипетскую скоропись, или, как ее еще называют, «сверхскоропись», Шампольон дает ей название «демотическое письмо» (от греческого «демотикос» – народный, это название употребляет для древнеегипетской скорописи Геродот), которое с его легкой руки приживается в новой науке, прочно закрепившись за этим видом письма.

Шампольон вырабатывает у себя привычку вести свои личные записи при помощи демотических знаков, а также пользоваться этими знаками для транскрипции коптских текстов. Он достигает в этом такого совершенства, что позднее, после его смерти один из таких текстов, обнаруженных среди его бумаг, ввел в заблуждение члена Французской академии надписей Солеи, который издал этот документ, приняв его за написанную рукой Шампольона копию подлинного демотического памятника.

Окончив курс в Лицее, в 1807 г. семнадцатилетний выпускник Франсуа Шампольон представляет в Гренобльской академии свой труд: географическую карту Древнего Востока и введение в историю Египта. Его сочинения оказываются настолько блестящими, что потрясенные коллеги незамедлительно избирают талантливого юношу в члены академии, где уже через год он становится профессором – в 18 лет! До 1821 г. он преподает в Гренобле, затем снова переезжает в Париж.

Еще во время своего первого визита в